с людьми, работавшими веками на нашу семью. Он помогал в своей манере и был щедр: улучшил условия жизни, повысил заработную плату, обезопасил рабочие места и в тайне выплачивал бонусы за тяжёлые условия труда.
Не без его помощи рабы нашего папеньки превратились в добровольных сотрудников с медицинской страховкой и различными компенсациями.
Кат не знал.
Было много всего, чего он не знал.
Да и, в конце концов, — меньше знаешь, крепче спишь. И это значило, что наше смелое предприятие протекало гладко и безболезненно, ибо ничья злая воля не могла подорвать его.
— Да чтоб тебя, где хоть один водила? — Я подбежал к стоянке, выискивая хоть какие-то опознавательные знаки такси.
Такси было мало, а засидевшиеся бомбилы в это время ночи — большая редкость.
Я не спал уже несколько дней. Швы разошлись и кровоточили, и меня всё сильнее лихорадило. Но время зализывать раны не было. Я был на кураже после полёта, и только это и держало на ногах.
Нила была с моим отцом.
И её время неумолимо истекало.
Я рядом.
Впереди замаячила одинокая тень. Я ускорился, стиснув челюсти, и направился в сторону фигуры. Это оказался неряшливого вида африканец, с дредами и в драных джинсах.
Указав на пыльный автомобиль, я спросил:
— Твой джип?
Парень зыркнул на меня, скрестив руки. Взглядом своих чёрных глаз он смерил меня сверху донизу и напрягся, словно готовясь к бою.
В Африке вы не подойдёте к незнакомцу, если у вас не было при себе оружия. И общество здесь не было цивилизованным, в основном из-за бесконечных распрей между племенами, которые держали страну в шаге от войны.
— А тебе-то что, белый? — Его акцент напомнил мне о временах, когда я ребёнком играл на нашей шахте, копаясь рядом с рабочими, неохотно выковыривая алмазы из древней породы.
— Я заплачу тебе две тысячи фунтов, если отвезёшь меня, куда нужно.
Умерив свой пыл, мужчина подозрительно спросил:
— А что, если я просто отниму у тебя деньги и брошу тебя на обочине помирать?
Я выпрямился, превозмогая боль, и ответил:
— Ты так не поступишь.
Африканец опустил руки, сжав ладони в кулаки.
— Да что ты? Это почему же?
— Потому что, если не возьмёшь меня — тебе не заплатят. Деньги не при мне.
— Ты что, аферист?
— Нет.
Парень подался чуть вперёд, угрожающе прищурившись.
— Кто ты такой?
Я улыбнулся.
В Англии моё имя имело вес, впрочем, так же, как и здесь.
Однако здесь я был больше, чем просто наследником многомиллионной компании. Не просто лордом и ведущим игроком в поло, или президентом клуба «Блэк Даймондз».
Здесь я был самой жизнью.
И смертью.
Кровью, плотью и властью.
— Я — Хоук.
И больше ничего не потребовалось.
Маска гнева на лице тут же сменилась уважением. Моментально развернувшись, он приглашающе распахнул дверь своего обшарпанного полноприводного авто.
— Это честь для меня, босс. Я знаю, куда вам нужно.
Конечно, он знал.
Здесь все знали о нашей шахте. Также они знали, что она была неприкосновенна, что грабить и совершать набеги нельзя. И уважение такого рода заслужить было довольно сложно.
В благодарность я пожал ему руку, сказав:
— Тебя вознаградят. Щедро. Но я надеюсь, что ты поедешь быстро.
— Без проблем, — широко улыбнувшись, ответил он. — Я знаю, «Ястребы»* летают быстро. (Прим. пер.: Игра слов. В пер. с английского Hawk — ястреб.)
В груди заклокотало, и я, не в силах игнорировать это чувство, сжал руки в кулаки.
Нила.
Зыркнув на своего водителя, я отчеканил:
— Делай, что хочешь, но я должен быть в Алмаси Кипанга до рассвета.
ГЛАВА 7
Нила
— А ну, отпусти её.
И Дэниель отпустил.
Я повернулась лицом к ним. Почему-то я знала, что сейчас произойдёт, и мне следовало спрятаться. Спрятаться глубоко-глубоко внутри. Спрятаться от всего, что они со мной сделают.
Но я предпочла обратное. Я буду предельно сконцентрирована, и буду знать, что я боролась, что обыграла ту гадость, что дал мне Кат. И он не сломал мою волю.
Я не позволю себе подчиниться.
Меня трясло от желания и жажды освобождения.
От жара костра, наркотический угар всё быстрее растекался по венам, вспенивая кровь. Кат отправил меня танцевать. Он перерезал верёвку на моих запястьях, уселся у костра и стал смотреть. Иногда я ловила его на том, как он сжимал рукой свою промежность, а иногда мне казалось, будто я вижу на его лице какие-то другие эмоции. Привязанность? Теплоту?
С каждым шагом я всё больше и больше поддавалась действию наркотика. С каждым ударом барабана лоно сжималось всё сильнее. Если бы Джетро сейчас меня коснулся, я бы упала на четвереньки и умоляла бы его взять меня.
Мне было бы плевать на людей, свет от костра и пристальные взгляды. Я бы полностью отдалась фантазии и пустилась бы во все тяжкие.
Но его здесь не было.
Мозг, жестоко атакованный похотью и постыдством, всё же помнил достаточно, чтобы я испытывала отвращение к поглотившим меня желаниям. Дрожа от сладострастности, я когтями цеплялась за ту мораль, через которую переступить не могла ни в коем случае.
Чем больше я танцевала, тем жарче становилось. Огонь прогонял прохладу ночи, и моя кожа покрывалась испариной.
Влага на теле и жар сыграли на руку.
Пот немного помог избавиться от этой дряни в крови, превратив из дикого животного обратно в женщину, которую я едва узнала.
Я выиграла.
В самом тяжёлом сражении в своей жизни.
И сейчас осталось только желание и знание того, что бежать некуда.
Не в этот раз.
Ни Кестрела, чтобы
