как и другие речи и доклады, тексты которых были напечатаны в ЖМП. Повторяю, что я пишу не историю Собора, а воспоминания о нем и хочу привести здесь тексты, особенно мне понравившиеся или наоборот.
После своего выступления митрополит Пимен совершил молебен с особыми, подходящими к случаю прошениями и молитвами. По окончании молебна митрополит Пимен сел за стол, посреди обоих рядов столов. Рядом с ним уселся появившийся в этот момент Куроедов, председатель Комитета по делам религии при Совете Министров СССР. За стол также сели другие члены президиума: митрополиты Никодим, Филарет и Алексий.
Тут митрополит Пимен вновь обратился к присутствующим со словами: «Сердечно приветствую всех собравшихся здесь, в Лавре преподобного Сергия, в день открытия нашего Освященного Собора… Мы собрались, изволением Божиим, в союзе веры и любви, для соборного рассуждения о делах церковных. Одним из основных признаков полноты церковной жизни является Собор. Мы веруем в Соборную Церковь, соборность является неотъемлемой частью православного сознания… Основною целью настоящего Собора является избрание Патриарха Московского после кончины Патриарха Алексия, который был мудрым церковным кормчим, великим патриотом и ревностным борцом за мир и социальную справедливость». Отметив дальше большую работу, проделанную за последние 25 лет «по ликвидации различных расколов», отметив совершившееся за этот период воссоединение с Русской Православной Церковью отторгнутых от нее Брестской и Ужгородской униями православных чад Галиции и Закарпатья, указав, что мы живем в век экуменизма, митрополит Пимен подчеркнул значение миротворческой деятельности нашей Церкви, которая «была и есть неизменно с нашим народом на всех этапах его истории». Она «поддерживает труд нашего народа, направленный на торжество мира и справедливости на земле». Он приветствовал представителей поместных Церквей и христианских организаций, прибывших на Собор. «Господу содействующу, объявляю Поместный Собор Русской Православной Церкви открытым. Пропоем Символ Веры!»
Наступил один из самых торжественных и потрясающих по духовной силе моментов всего Собора. Все встали и единодушно запели Символ Веры! А поющих было свыше двухсот человек. Как-то робко оглянувшись по сторонам, встал и Куроедов и продолжал стоять, пока пели «Верую», но лицо его приняло какое-то каменное выражение. После окончания пения Символа Веры председатель Собора митрополит Пимен предложил утвердить намеченный на Архиерейском Совещании состав президиума и секретариата, а также членов различных комиссий: редакционной, мандатной и т. д. Возражений не было, и все предложения были утверждены. Митрополит Алексий, в качестве секретаря Собора, огласил программу работы и предложил, чтобы выступления ораторов, кроме основных докладчиков, были бы ограничены десятью минутами. Это разумное предложение было принято, но скоро, как мы увидим, было нарушено самым грубым образом.
После этого начались приветствия. Первым, «естественно», выступил Куроедов.
– Уважаемый председатель Поместного Собора, – начал он, встав со своего места, – уважаемые члены Собора, уважаемые гости. Разрешите мне, по поручению советского правительства, сердечно приветствовать участников Собора. Поместный Собор и избрание Патриарха – большое событие в жизни Церкви, свидетельствующее о восстановлении в ней после Октябрьской революции традиционных начал (далее последовало восхваление деяний советской власти). Старшее поколение духовенства помнит, какой убогой и отсталой была дореволюционная Россия, а теперь наша Родина стала могущественной социалистической державой! Советское правительство высоко оценивало патриотическую деятельность Патриарха Алексия… духовенство уже много лет проявляет политическую лояльность… между государством и Церковью существуют вполне нормальные отношения. Церковь, в соответствии с законодательством о культах, имеет все возможности удовлетворять религиозные потребности верующих. Советское правительство уверено в патриотических традициях Русской Православной Церкви. Позвольте пожелать Собору успехов в его работе!
В общем, нужно признать, что кроме неумного, но широко принятого у большевиков самовосхваления советской власти, выступление Куроедова было выдержано в корректных и сдержанно дружелюбных тонах. Но в нем не было той теплоты и широкого признания положительной роли Церкви в политической и культурной истории России, которые чувствовались в аналогичной речи Карпова на Соборе 1945 года.
В ответ на приветственное слово Куроедова митрополит Пимен выразил «сердечную признательность членов Собора за высокое внимание и теплое приветствие».
– Нам особенно дорого внимание к нашему Поместному Собору со стороны советского правительства, потому что члены Собора – граждане Советского Союза – по достоинству ценят его многополезные труды.
Далее митрополит Пимен счел нужным дать высокую оценку и Совету по делам религии, со стороны которого «мы неизменно находили понимание и помощь». В заключение митрополит Пимен предложил направить послание Косыгину. Отмечу, что в то время как в своем слове Куроедов называл митрополита Пимена «уважаемым председателем», последний счел нужным обратиться к нему со словами «глубокоуважаемый Владимир Алексеевич!» В ответе митрополита Пимена, когда он говорил от имени членов Собора, «граждан Советского Союза», давалось понять, что все такого рода «политические» приветствия и заявления ни к чему не обязывают членов Собора – несоветских граждан. Эта линия проводилась более или менее систематически и на дальнейших заседаниях Собора. Нас, «иностранцев», это успокаивало. Лично я себя считал не иностранцем, а несоветским русским, но выступать против послания Косыгину не собирался. Было бы с моей стороны глупо выступать с политическими заявлениями на Соборе.
После этого митрополит Никодим выступил с приветствием почетным гостям Собора. Не стоит его повторять здесь, оно было малоинтересно. Скажу только, что начал он хорошо, обращаясь в своем приветствии Александрийскому Патриарху «к александрийским святителям и египетским подвижникам, которые своим богопросвещенным разумом и богоугодным житием и доныне указывают нам путь к вечной жизни». Упомянул он, что представители «Константинопольской Церкви прибывают к нам в самое ближайшее время для присутствия и участия в нашем Соборе». В конце своей речи он, к сожалению, свернул на «истребительную войну», «силы эксплуатации», «Индокитай, Ближний Восток» и прочие политические трафаретные лозунги. (А почему, подумал я, не сказать ему о Чехословакии?) Это было первый раз, чтобы на Собор был вынесен такой конкретный политический элемент. На Архиерейском Совещании ничего подобного не было.
Затем со своими приветственными речами выступали почетные гости. Не буду приводить их подробно; они, как обычно, малосодержательны, стандартны и однообразны. Отмечу только несколько моментов, показавшихся мне более характерными. Первым, как старший в порядке Церквей, – константинопольцы еще не приехали – говорил Александрийский Патриарх Николай. Говорил он по-гречески: «Поздравляем братскую Русскую Церковь. Она дала хорошее свидетельство о Имени Господнем. Мы собрались во славу Православия. Это – духовный пир, для нас радость и гордость. Выявляется единая, святая, соборная и апостольская Церковь. Знаменательно, что начало Собора совпадает с памятью святых отцов первого Собора. Они разъяснили догматы, а мы исповедуем единство веры. Дух Святый да благословит наши работы. Доброго успеха! Благодарим русское правительство!»
Следующим говорил нидерландский кардинал Виллебрандс. Выступал он со своего места за
