переживёт, заодно железно избавится от тяги к плохишам, а вот двойное предательство малышку подкосит. Хоть слово ей вякнешь – лично придушу. Лизе незачем знать о нашем косяке. Я понятно разъяснил?
– Мог бы не утруждаться. Я ещё дружу с головой.
– Умница. На завтрашний вечер ничего не планируй. В кино пойдём.
– Это зачем ещё?
– Не кипятись, никаких вольностей пока ты сама не захочешь. Просто познакомимся по-человечески.
Что-то я сильно сомневаюсь, что у нас что-то может получится по-человечески.
Глава 21
Благими намерениями
– Вер, а куда это ты собралась на ночь глядя? Я думала мы все вместе посмотрим "Ночь перед рождеством".
– Извини, мам, в этом году без меня. Я в кино, – произношу, нервозно расчёсывая волосы перед большим зеркалом в прихожей. Недавно вконец обнаглевший Матвей прислал сообщение, что у меня есть десять минут, по истечению которых он будет ждать в салоне, моей Хонды. О том как этот чокнутый собирается туда попасть даже гадать не хочется, ровно как и проверять правдивость обещания. Что-то мне подсказывает, результат окажется малоприятным.
– Ночной киносеанс? Ох, понимаю... – мечтательно улыбается мама. – Как это романтично!
Скептично скосив в её сторону красные от усталости глаза, убито качаю головой.
– Особенно когда чувствуешь себя развалившимся карточным домиком.
– Брось, дорогая, мы всего лишь прошлись по магазинам, – пожимает она плечами, сознательно умалчивая о том, что до этого мы с сестрой полдня вылизывали квартиру, а затем наряжали двухметровую ёль под бесконечный поток маминых нотаций, хлещущий на голову и без того подавленной Лизки. Матвей, как и обещал, не только разорвал с ней отношения, но и любезно проводил до двери подъезда. Рыцарь, чтоб его.
Я сегодня впервые не встала на защиту сестры. Не смогла. Повинно молчала, лишь бы не замарать ошмётки нашей дружбы лицемерием, делая вид, будто верю в байку про севший телефон (надо же как вовремя он у нас обеих "садится") и внезапную встречу с бывшей одноклассницей. Достаточно того, что я иду в кино с парнём по которому Лизка втихаря глотает слёзы. Вроде добра ей желаю, а всё равно чувство такое, будто в грязи вымазалась.
Моральный гнёт последних дней высосал из меня все силы, но сдаваться усталости я не собираюсь. Ни ей, ни тем более Матвею. Кто вообще сказал, что отношения – это легко? Ничего подобного.
Закатай губу, дорогой, по-твоему, не будет, лично позабочусь.
– Сашеньке привет, – воодушевлённо продолжает мама, вновь привлекая к себе моё внимание. – Передай, пусть не стесняется, в нашем доме всегда ему рады.
Обречённо заматываю шею шарфом и, согнувшись, дабы спрятать смятение за вознёй с молнией на сапогах, напряжённо выдыхаю:
– А у меня не с Сашей свидание.
В прихожей повисает мёртвая тишина. В тысячный раз мысленно выматерив себя за проявленное легкомыслие твёрдо смотрю в мамины округлившиеся глаза. Стыдно, но что поделать, любишь кататься – люби и саночки возить. Я ж с ветерком прокатилась, молодец! Теперь отряхнуться бы.
– Вера, я понимаю, что ты молодая женщина со всеми вытекающими потребностями, но... неделя! Да какой там – даже недели не прошло. Не рановато ли для рокировки?
Ох, мама, на самом деле даже часа не прошло...
– Мы просто сходим в кино.
– Послушай, Вера, ты же всегда была рассудительной. Я понимаю, что в твоём возрасте хочется быть единственной, но любые даже самые яркие чувства со временем блекнут. С годами ты захочешь стабильности, а поезд уйдёт.
– Мам!
– Что мам? Не нужно переоценивать верность. Мужчины полигамны. Все до единого, и твой отец, поверь мне, тоже не исключение. Хочешь сказать, что наш брак несчастлив? В нашей семье есть главное – уважение, достаток и две прекрасные дочери. Нужно уметь закрывать глаза на мелкие недостатки друг друга. Разве ты сама идеальна? Саша взрослый тридцатидвухлетний мужчина со своими потребностями... Да, специфическими как оказалось, но он ведь не требует, чтобы ты опускалась до уровня девочки для утех. Цени, дорогая. Я по-прежнему считаю, что ваш союз идеален. Сашенька хорошо воспитан, образован, обеспечен, у него тело Аполлона, чего тебе не хватает? Я молчала, когда ты сбрасывала его звонки, думала остынешь за пару дней и снова включишь голову, но это уже ни в какие ворота. Очнись, девочка!
Тоскливо вздохнув, мысленно примеряю на себя нашу с Дроновым "правильную" семейную жизнь, с вереницей любовниц под кодовым названием "завал на работе", затем прикидываю, в какой грандиозный вынос мозга грозит перерасти спор с матерью, и заключаю, что пару часов в компании Матвея далеко не худшая альтернатива.
Накинув куртку, заправляю под невидимку выбившуюся из маминой причёски прядь волос, после чего решительно хватаюсь за дверную ручку.
– Мамуль, я люблю тебя, но вмешиваться не позволю. Никому. Хорошего вам просмотра и будь помягче с Лизой. Ей поддержка сейчас намного нужнее. Серьёзно.
На улице ни души, только метель завывает, закручивая снежные вихры под чёрным плафоном уличного фонаря – верным признаком ошивающегося поблизости Лиха.
– Кого-то потеряла, красавица? – раздаётся за спиной.
Я резко оборачиваюсь на меланхоличный голос, чувствуя, как сердце наперегонки с душой срывается в пятки. Расслабленная, если не сказать ленивая поступь, расстёгнутая кожанка, тлеющая в углу рта сигарета. Матвей останавливается в шаге от меня, а я всё пытаюсь сообразить почему не услышала характерного скрипа снега под тяжёлыми подошвами и не знаю, как избавиться от замешательства. Всё грозилась кому-то что-то доказать, но стоя перед ним – наглющим уличным хулиганом, будто язык проглотила. Уже не в первый раз. Как девчонка.
– Уже нашла на свою голову, – выходит как-то слишком обречённо. Нет, так не катит. Прокашлявшись и дав себе мысленный подзатыльник, продолжаю уже с привычной уверенностью: – Вот так всегда, ждёшь приличного молодого человека с букетом и сверкающей улыбкой, а приходит вестник апокалипсиса.
– Почему именно он? – недоумённо усмехается Лихо.
– Ну я больше не знаю, рядом с кем ещё постоянно гаснут лампочки.
– Всего лишь конспирация, – пыхнув в сторону облачком дыма, он внезапно принимается жизнерадостно размахивать рукой с зажатой меж пальцев сигаретой. – Если ты прямо сейчас посмотришь вверх, то успеешь увидеть своих домочадцев.
Действительно, что в гостиной, что в Лизкиной комнате обличительно колышутся тяжелые портьеры, раздувая во мне невнятную неловкость.
– Разглядели б они с кем я, из окна бы сейчас торчало дуло отцовского ружья.
– Вот именно. Хотя меня бы и
