покровом ночи от своей хозяйки. Он приходил ко мне, бережно обнимал, и обязательно оставлял мне немного еды. Если бы не он, я вряд ли смогла бы выжить. Когда у него долго не получалось прийти ко мне, я сама тихонько пробиралась к самой избушке, где обитала колдунья и тяжко работал на нее мой брат. Хилый, изможденный голодом и тяжелой работой волчонок был плохим помощником. И колдунья решила превратить его в сильного и могучего тролля.
Она подлила ему в жидкую похлебку какого-то зелья. И так случилось, что не зная о том, что замышляла старуха, брат поделился со мной и этой едой. В результате наутро в распоряжении ведьмы оказался не один тролль, а целых два. А наша жизнь превратилась в неосознанную бесконечность. Не знаю, как брат ( он молчал, как рыба), но я ничего не смогла вспомнить о том времени. Когда же драконы, Повелители мира и по совместительству мужья Лизы, разрушили проклятие, нам снова вернули наши тела. Оцис оказался все тем же заморышем-подростком, а я вернулась в тело маленькой девочки. И единственное, что я на уровне инстинктов осознавала тогда, это свою бесконечную привязанность к Лизе и терзавшее мое сердечко чувство к альфе-оборотню Джеку. Как и когда зародилось во мне это чувство, я понятия не имею. Но оно живо во мне и сейчас. Это какой-то древний инстинкт, позволяющий почувствовать свою пару на бессознательном уровне.
Я очень хорошо запомнила скалившиеся тогда на меня волчьи морды, готовые по команде их предводителя разорвать меня на части. Помню и яростные взгляды драконов и дым, вырывавшийся из пастей и готовый обрушиться на меня убивающим огнем. И помню ошарашенные в первое мгновение глаза Лизы, которая не могла поверить в то, что она видит. И если бы она тогда не растолкала всех и не обняла меня, не спрятала от всего разгневавшегося на меня мира, то не сидеть мне сейчас в объятиях Джека и не краснеть от откровенных взглядов его стаи.
Уткнувшись носом в его шею, я на физическом уровне ощущала щупальца взглядов, пытавшихся пробраться в самую мою суть. Я чувствовала хихиканье женщин, пялившихся на моего обнаженного волка. Моя волчица от этого бесновалась и норовила показать свое истинное лицо. То есть, морду. Мне стоило огромных усилий сдержаться самой и не выдать свой самый большой секрет. Никто, ни моя приемная мама, ни Лиза и никто другой понятия не имели о том, что я могу обращаться волком. Это умение и восхищало меня и пугало. А если учесть, что я не особенно могла с нею ладить и контролировать ее, то с некоторых пор вообще старалась держаться подальше ото всех.
Но когда я почувствовала на себе такой горячий, такой обжигающий взгляд чужака, я чуть не сорвалась. Почему Джек позволяет ему ТАК на меня смотреть? И что за дрожащая волна зародилась в моем позвоночнике и горячей лавой помчалась по жилам? Я испытала такой необъяснимый страх, что чуть только не взмолилась, чтобы Джек меня не отдал, не предал.
Волчица во мне бесновалась и пыталась выбраться наружу.
Когда же он меня назвал овечкой, мое терпение , наконец, лопнуло. Сначала заломило руки, превращавшиеся в мохнатые лапы. Затем мозг прошило целым морем запахов, которые я не могла чувствовать в облике человека.
Если он немедленно не прекратит буравить меня своим заинтересованным, и это мягко сказано, взглядом, я окончательно потеряю контроль над собой.
Я всего лишь обернулась и посмотрела на него, а волчица моя тут же вырвалась на волю. Как бы со стороны я услышала рычание, увидела белую ощерившуюся мордочку, и нос, казавшийся иссиня-черным на фоне белоснежного меха.
- Кто она, Джек? – глаза мужчины вспыхнули хищным светом.
Но вместо ответа из груди моего мужчины раздался рык, заставивший завибрировать грудь, к которой я все еще прижималась.
- Отойди, Родж.
Я почувствовала силу, пульсирующей волной вырвавшуюся из его груди. Она омывала меня, не причиняя мне ни малейшего вреда. Но зато мужчина , очевидно, прочувствовал ее действие на собственной шкуре. Он сделал шаг назад, опустил в признании силы голову, но все еще продолжал пожирающее пялиться на меня.
Сила альфы заставила воздух вокруг меня мерцать. Опавшие с деревьев листья поднялись в воздух небольшим вихрем и закружились вокруг ног медленно отступавшего мужчины. Увидев, как по его обнаженной груди скатилась капелька пота, мой страх вдруг прошел, оставив вместо себя усталость и желание уткнуться моему альфе в носом в шею и затихнуть.
- Прости, Альфа, - тихо сказал мужчина.
Когда Джек развернулся и толкнул ногой дверь, я бросила взгляд через его плечо. Спина уходившего мужчины чуть вздрогнула, как если бы мой взгляд причинил ему боль, но все же, он не обернулся.
Звук захлопнувшейся двери заставил меня съежиться. Для меня еще ничего не закончилось. Все только начинается. Джек усадил меня на небольшой диванчик. А может, это было просто большое кресло. Присел возле меня, положив руки на подлокотники, отрезав мне возможность сбежать. Да и куда здесь сбежишь-то? Вокруг дикие и необузданные леса. А волки в них живут такие же неуправляемые и страшные, не то, что наши, городские, рафинированные.
Опустив вниз глаза, я кусала губы, чувствуя, как шарит по моему лицу взгляд альфы. Хотелось тут же угнуть голову еще ниже. Но не потому, что он на меня давил своим флером. А просто, чтобы спрятаться.
Я шарахнулась от руки, поднявшейся к моему лицо. Совершенно не обратив на это внимание, он заправил упавший на глаз локон за ухо и легко взял меня за подбородок, поднял лицо вверх. Да что уж теперь. Я посмотрела ему прямо в глаза. Не знаю, что ожидала увидеть в них. Злость, возмущение?
Глаза смотрели на меня колючими буравчиками. А где то на дне их светилось настоящее удивление.
Ндаа, уж. Себя я тоже удивила, не только тебя, волк.
- Покажешь мне ее?
Меньше всего я ожидала услышать такой вопрос.
- Кого?
- Твою волчицу.
Я смотрела на него во все глаза. А что уж тут прятаться и лукавить. Он и сам уже все видел. Думаю, больше, чем на крыльце я его уже не дивлю. Я отрицательно покачала головой. А на его вскинувшиеся брови, ответила:
- Она меня не слушается. Я не умею ею управлять.
- С ума сойти. Растить такую девочку, и не позаботиться об учителях. Оцис что же, тоже ничему тебя не научил?
А вот теперь уже удивилась я.
