прикрытием оперативно-тактических учений, что подтверждается данными спутниковой разведки»…
— «Работы полностью контролируются военными», хорошо, хоть нас не приплели, — криво усмехнулся полковник и продолжил читать. — «По данным агентуры, группу гражданских технических специалистов возглавляет подданный США и Израиля Питер Горелик, имевший доступ к подобным разработкам на территории Соединённых Штатов».
— Вы понимаете, капитан? «Агентуры»! «Крот» есть! И он — здесь! — Некрасов хлопнул рукой по столу. — Делайте, что хотите, но через неделю мы должны начать игру. Понятно?
Зиновьев вскочил.
— Так точно!
— Сядь, — начальник махнул рукой, — и слушай дальше. Работаешь только своими людьми. Подмогу не дам. Просил, самому не дают — в Москве аврал, намечается что-то грандиозное. В общем — давай сам: нарисуй схему, почерти стрелочки, в общем, всё как учили. Найди самый невероятный вариант — скорее всего, он и будет правильным. Не будет получаться — приходи, будем думать вдвоём. К утру нарисуешь?
— Да.
— И вот ещё что. — полковник помолчал. — Пойми, Женечка, на карту поставлено всё. Я не хочу воевать с одуванчиками на клубничной грядке под Рязанью. Я — кадровый офицер, мне полосатые подтяжки на пенсионерских трикотанах в страшных снах видятся. Проще застрелиться. Работай. Только не как в той байке: «Если нет шпиона, то его надо придумать»!
… Евгений шёл к ангару. Тут хоть запридумывайся — результат надо выдать. А как? Подойти к каждому белому халату по очереди, ткнуть в него пальцем и спросить: «Ты шпион? Нет? Врёшь, падла!» Жаль, не тридцатые, они бы все сознались. Думай, Женя, думай!
Тут ещё и Некрасов про яйца вспомнил. Видел, старый чорт, как Женечка утром, в столовой, подкатывал к Маше. Так изящно, грациозно-унизительно Зиновьева ещё никто не отшивал: девушка с улыбкой указала кобелю его место, и посоветовала переключить внимание на более легкодоступные объекты, например, на поварих и кухонных работниц. Они, мол, больше соответствуют его темпераменту и интеллектуальному уровню.
Сучка!
Настроение упало ниже плинтуса. Ещё и в туалет захотелось.
Зиновьев решил наплевать на инструкции, выскочил из-под камуфляжа, накрывавшего дорожку, и потрусил за угол ангара с целью отлить. По приближении к цели он, по привычке, притормозил, осторожно заглянул за здание и чуть не наделал в штаны: за ангаром, метрах в двадцати от угла, стояли и разговаривали Лазар и Маша!
Женщина курила длинную тонкую сигарету, аккуратно стряхивая пепел в карманную металлическую пепельницу, и что-то говорила. Мужчина внимательно слушал. Расстояние между разговаривающими — не меньше метра, на лицах — ни тени улыбок, вроде, обычный деловой разговор, если бы не место.
Капитан аж присел от изумления — говорящие его не заметили. Женя бегло осмотрелся, но возможности подобраться поближе решительно не было. Между тем Маша потушила окурок в пепельнице, защёлкнула её и спрятала в карман. Беседовавшие развернулись и пошли в сторону Зиновьева.
Мелкий гравий хрустел под их ногами. Капитан метнулся в незакопанную строителями, но уже начавшую порастать травой ямку, и свернулся в ней калачиком. Как хорошо, что он сегодня неброско оделся!
Парочка остановилась у угла ангара. Маша посмотрела на Лазара.
— До завтра? В это же время?
Тот молча кивнул.
Женщина развернулась и пошла вперёд, мужчина подождал полминуты и отправился следом.
Зиновьев же продолжал лежать. Сердце колотилось, как бешеное.
— Вот вы и попались, голубчики! — Женя встал, отряхнул рукой брюки и выдохнул. Он бормотал, не отдавая отчёт, что разговаривает вслух сам с собой. — Какие схемки? Какие стрелочки? Вот она, удача! А я-то думал, как вам, гады, отомстить? Одним ударом, да обоих! Теперь и дырочку под майорские звёзды сверлить можно!
Капитан опомнился, осторожно выглянул из-за ангара, осмотрелся, и, убедившись в отсутствии людей, скорым шагом, почти бегом, направился обратно, к двухэтажной конторской «времянке», просчитывая на ходу дальнейшие свои действия. По мере приближения к цели он сбавлял скорость, пока совсем не остановился у двери.
Нет, сейчас докладывать нельзя. Надо всё обмозговать, к завтрашнему дню поставить «жучка» и попытаться записать разговор, чтобы уж наверняка! Тогда вы попляшете у меня.
Только сейчас Зиновьев вспомнил о цели своего визита за угол ангара, приплясывая, рывком открыл дверь и помчался в туалет.
–
На лестнице, ведущей на второй этаж ангара, у закрытого окна, сквозь щель в жалюзи, Сэм Лазар, с присущим ему хладнокровием, молча наблюдал за всеми Женечкиными телодвижениями.
17
Горелик и Павловский сидели в сколоченной Владимиром на скорую руку каморке. В первый же день по приезду учёный вытребовал себе материалы, и за один вечер сваял склад, офис и мастерскую в одном лице — «Центр Управления Полётами», как сам иронично называл своё строение.
Полки были заставлены паяльниками, осциллографами и прочими мудрёными приборами. В углу тихо жужжали три системных блока. Два монитора открытой книгой стояли на столе, третий висел сбоку на стене, закреплённый таким образом, чтобы работающие внутри могли видеть изображение на нём, а вошедший — нет.
Прямо за мониторами располагался светящийся разноцветными огоньками самодельный стенд контроля за установкой, который с любопытством разглядывал Горелик. Больше всего он заинтересовался аналоговыми приборами, в большом количестве присутствовавшими на панели.
Павловский же увлечённо изучал изображение на одном из мониторов, энергично щёлкая мышкой. Наконец, он отвлёкся от картинки и увидел взгляд Горелика.
— Что, Петька, нравится?
— Здóрово! Но почему стенд — аналоговый? Не проще было затребовать монитор любого размера? Неужели, не дали бы?
— Конечно, дали бы. Закажи я сюда самогонный аппарат — дали бы, не спрашивая. — Павловский добродушно улыбнулся. — Во-первых, я его сделал сам. Во-вторых, ни один сисадмин не сможет его перепрограммировать, и софт не заглючит. А, в-третьих, эта ламповость — ностальгия по тем годам, когда почти все опытные приборы делали «на коленке». И всё работало!
— Но сколько времени ты убил?
— Ай, ерунда, — махнул рукой Павловский, — всего пару ночей. Зато этими ночами я узнал кое-что интересное. Смотри сюда.
Горелик придвинул стул и плюхнулся на него.
— Вот запись того, что творилось этой ночью в нашем ангаре.
— Володя! Ты поставил камеры? Зачем? И с чьего разрешения? — удивлению Горелика не было предела.
— Буду я кого-то спрашивать, — хмыкнул Павловский. — И не я один поставил. Вот, пожалуйста: знаешь этих людей в белых халатах? Не напрягайся. Это не наши сотрудники. Вопрос: что они делают ночью в ангаре с нашей установкой? Ответ: тоже ставят камеры, вернее, снимают старые и вешают новые. А ты спрашиваешь, зачем.
— Это военные? Или…
— Или. Ты всё правильно понял. Военным нужен результат, а каким образом он будет достигнут, их мало интересует. Нас пытается контролировать другая структура, в чьи обязанности
