мы здесь пришельцы. Самое близкое и созвучное, что есть у нас, это слово «гул» — «огонь», но к озеру его применить невозможно. А вообще, с буквы «К» что в бурятском, что в монгольском начинаются лишь три слова — «красноармеец», «колхоз» и «коммунизм». Так откуда же она взялась в древней фамилии? Согласно преданию предок их был бродячим врачом, которого наши предки поймали в степи и привезли тяжело раненного легендарного хана Галдана лечить. Простые шаманы и лекари от него отступились, а этот иноземец его легко вылечил и стал навсегда личным врачом. Не то чтобы у него был выбор, конечно. Вот так полтысячи лет назад некий бродячий лекарь из хууэйцзы и стал нашим главным Врачом и Ученым, а дети его — знатными монгольскими родовичами. Но в память о предке они даже после присяги России и Крещения долго еще носили Крест с Полумесяцем.
Поэтому за глаза весь Шестой род в народе не считали монгольским, и это для простых аратов было серьезно. Именно из-за того, что родовичи из Шестого рода не считались монголами, испокон веков к ним то приймаками, то приказчиками, а то и советниками принимали местных ссыльных, которых особенно много пришлось по итогам восстания в Польше в 1860-х. Поэтому-то врачами и учителями в Шолотах для всех прочих улусов набирали литовцев и евреев с поляками. Многим это не нравилось, однако польские да еврейские советники умели и знали многое, и поэтому Шестой род считался у нас одним из самых богатых. К примеру, сам Борис мечтал наладить поставки колбасы из своего удела в столицу, да не просто колбасы, а с местными пряностями. Ради этого он много ездил то туда то сюда и все искал способ, как доставить в столицу свою колбасу или вяленую баранину. Многие смеялись над этим странным желанием, хоть Борис и умел деньги нажить. Шутка ли — первый каменный дом в три этажа в наших краях. Когда такой человек перебирается для разговора с тобой через Озеро — у него дело есть.
Поэтому дед Софрон встал к подъезжающим, гости спешились, и главы родов трижды облобызались между собой. Где-то засуетилась прислуга, готовя бузы и барашка для встречи гостя, появилась большая тарелка со свежим омулем, посыпанным мелко нарезанным чесноком и черемшой, и обязательная молочная водка — арака. Сам Софрон предпочитал пить обычную китайскую рисовую, но дорогого гостя принимать рисовой выглядело весьма несолидно.
Борис попробовал и такого омуля и сякого, очень хвалил и между второй и третьей рюмкою как бы невзначай обмолвился: не продаст ли Софрон ему омуля бочек сто или двести? Все знали, что Борис любил рыбу, Шестой род столь же черный, что и наш третий, так что и его степной темно-рыжий предок Волк тоже был «рыбоедом», как и все волки-предки «черных» родов, но обычные араты предпочитали баранину и того же омуля ели лишь тогда, когда есть было нечего. Про бурят, как и про монголов, неспроста говорится, что в жизни есть три удовольствия: «есть мясо, ехать на мясе и вонзать мясо в мясо». Собственно, «рыбоедами» у нас и были всегда три рода Востока — Третий, Шестой и Девятый. Шаманы, учителя да поставщики развлечений. Девятые раньше содержали дома терпимости, балаганы и винокурни, а нынче стали артистами, режиссерами и учеными. Среди моей родни только у них целых три академика. Шестые были учителями и врачами для хана и нойонов, а нынче сват мой, к примеру, профессор, народный учитель. А наш род был шаманским, так мы и занимаемся по сей день идеологией. Вот читаю вам лекции в Высшей партийной школе… И кажется мне, что в жизни мало что изменилось.
Но я отвлекся. Как я уже говорил, монголы едят больше мясо. Рыба для нас скорее в диковинку. Собственно, лишь в трех наших родах, что произошли от волков-рыбоедов, можно увидеть, как подают на стол рыбу. И за это, кстати, прочие родовичи считали нас «черными». С другой стороны, для выпаса мяса нужен кочевой образ жизни, а рыба склоняет народ к жизни оседлой. Поэтому и осели наши три рода лет на сто-двести раньше чистых кочевников, а оседлая жизнь легче капиталы накапливает — вот и получилось со временем, что оседлые роды становились богаче, а те, кто по старинке, «как завещали нам предки», отары гонял, остались как голь перекатная. А из этого в нашей истории вообще все события растут. Простые араты верили, что те, кто продолжает кочевья с баранами, живут по законам Вечного Неба и предков, а значит, наши «черные» роды предали заветы с традициями, не якшались с нами, и из-за этого «черные» рода с «белыми» не женились, не смешивались. А очень плохо жениться меж родственниками, и так как мы внутри «черных» родов — давно все друг другу родня, ничего не осталось кроме как жениться на русских, отдавать за них дочерей, а еще за ссыльных поляков с евреями. Я думаю, именно это смешение крови и стало причиной того, что дети из наших родов были образованнее, смышленее и успешнее, чем у остальных степняков. А может быть, все дело в рыбе и фосфоре. Мне один знакомый еврей, главный врач при нашей поездной армии в дни войны, очень много про фосфор в рыбе рассказывал и уверял, что в древнем Израиле правители были умней, чем у филистимлян, потому что у них там в озере Кинарет рыба с большим содержанием фосфора. Я даже потом заказывал анализ содержания фосфора в омуле, но там не нашли ничего необычного. Так что, думаю, тут было дело в смешении кровей, а не в фосфоре. Ибо ничем другим столь разительного отличия в истории родов «черных» и «белых» я объяснить не могу. А в те далекие годы, про которые я веду речь, разница между сравнительно образованными родами «черных» и обычных «белых» в жизни и достатке была уже очень заметная, и многие думали, что все дело в рыбе. Вот и дед мой Софрон, когда дядя Борис попросил у него двести бочек соленого омуля, решил, что ученый сосед придумал, как из рыбы «зелье мудрости добывать». Ведь хорошо было бы — вытопили из рыбы «зелье мудрости», выпили, и вот уже все — вроде умные. И дед мой сразу решил, что в этом предприятии соседа он точно участвует.
Поэтому Софрон степенно кивнул и отвечал, что рыба у него есть, не вся хороша на стол гостю, но с божьей помощью — к осени нужное количество
