Когда они подъехали на опасное расстояние, лорд Карриган встал и выстрелил в воздух. Мулы незнакомцев вздрогнули и остановились. Человек, возглавлявший отряд, соскочил на землю и начал рыться в тюках. Он быстро извлек оттуда какое-то цветное полотно и замахал им.
– Благодарение небу! – сказал Карриган. – Это американец.
Полотно оказалось американским флагом. Человек пытался что-то кричать, но мы его не понимали. Тогда все, кто лежал в засаде, поднялись на ноги, замахали руками, показывая, что опасности нет.
Примерно через двадцать минут всадники въехали в лагерь. Это были три европейца и два тибетских проводника. К нашему немалому удивлению среди путешественников оказались две женщины. Я решил, что караваном руководит мужчина с флагом. Это был невысокий кругленький человечек с рыжеватой бородкой. На его голове сидела шерстяная шапочка, какие носят шерпы. Лицом он напоминал польского торговца с рисунка в какой-нибудь гитлеровской брошюре. Единственным, что отличало его от такого типажа, были круглые серые глаза. Я вспомнил, что в Древнем Риме круглые глаза считались признаком слабого ума.
Две дамы, сопровождавшие бородача, продолжали сидеть верхом и боязливо оглядывались по сторонам. Старшая была лет тридцати пяти. Другая казалась сильно моложе, и на первый взгляд я не дал бы двадцати. Однако ее слишком уверенное поведение заставляло думать, что на самом деле она старше. Я почему-то решил, что это отец, мать и дочь, вот только родители хорошо сохранились.
Тем временем круглоголовый бородач перестал глазеть, сложил флаг и произнес небольшой спич на английском, уставившись почему-то на доктора Штранге.
– Уважаемые господа! Рад вас приветствовать в этой замечательной пустыне. Я свободный исследователь Ярослав Германн, а это моя экспедиция – моя жена Елена и племянница Мария. Мы идем в Катманду после посещения монастырей Тибета. Несколько часов назад мы попали в буран, и двое наших рабочих потерялись. Не будете ли вы против потерпеть наше общество всего один день?
При этом Германн хлопал глазами и скашивал голову несколько набок. Его толстые губы двигались в сплошном комке рыжей бороды.
Лорд Карриган презрительно смерил незваного гостя взглядом. Поняв, к чему клонит незнакомец, он ткнул пальцем в стоявшего рядом Бауэра и поманил рукой Эйба. Они отошли в сторону и стали о чем-то совещаться. Я старался держаться подальше от эпицентра событий. Позади меня стоял Лабриман, который во время совещания "большой тройки" заявил тоном учителя воскресной школы:
– Вполне возможно, что это тактический ход бандитов. Они внедряют в экспедицию людей, которые якобы внушают доверие. Ночью эти люди всех обезвреживают, потом приходят сами бандиты. Надо быть начеку и следить за ними. – он помедлил и дрожащим голосом заявил, – А то, что с ними женщины, это для маскировки. Очень хитрый ход. Две приятные дамы в мужском обществе… Вот увидите, что сейчас начнется.
Я зло подумал, что теперь Лабриман не даст мне спать, заставив до утра стеречь внутреннего врага. Секретарь, насколько я понимаю, в жизни провел не так уж много бессонных ночей, да и те, скорее всего, из-за расстройства желудка. Он никогда не служил в армии, тем более не стоял в дозоре, и все происходящее – для него детская игра.
Тройка посовещалась и решила разоружить пришельцев, сделав это основным условием их пребывания в лагере. Путешественникам пришлось сдать оружие, которое, как ни странно, оказалось и у дам.
Вскоре мы водворили гостей в их палатку. Вновь наступила блаженная тишина. Приближалась ночь. Кьюбит у костра неуверенно доложил, что работа подходит к концу, и завтра к полудню рация заработает. Лорд обрадовался. Все, что происходило потом, напоминало сцену из жизни гастролирующего зверинца. В роли заморского чудовища выступил Германн.
Он сам был виноват. Собрались ужинать. Заскрипели консервные банки. Германн достал из кармана кривой нож с позолоченной рукояткой и принялся открывать тушенку.
– Современные европейские ножи, – сказал он, – ни к черту не годятся. Даже для кухонного ножа в Европе выбрана форма меча, он плоский и длинный. Поэтому открывать банки приходится разными изобретениями, которые только занимают место в рюкзаке. Нет, Азия – совсем другое дело. Вот этим ножом, – он повертел в руке свой горбатый экспонат, – можно открыть абсолютно все.
Вокруг раздался сдавленный смех.
– Когда мистер Германн вознесется на небо, – заметил Эйб, зажав зубами сигарету, – он попросит апостола Петра подвинуться и сам будет открывать райские врата своим велосипедным ключом.
Смех стал громче. Германн сидел, глупо хлопал глазами и улыбался.
– Господа. – строго сказал лорд Карриган. – Может быть наш гость сам расскажет нам о себе? Какое научное объединение он представляет и почему путешествует по Тибету в столь ненадежном обществе?
– Да! – недовольным голосом отозвался мой учитель, – Мы до сих пор незнаем, кто вы собственно такой? И что это за фамилия – Германн? Вы чех, поляк, серб?
Улыбка исчезла с лица гостя. Он горестно посмотрел на Бауэра и патетически заявил:
– Вам никогда не угадать, кто я. Я человек без родины, бредущий неизвестно куда. Мое отечество захвачено нечистью, которая разрушила Храм и Великое царство.
– Так вы еврей? – протянул Шлиссенджер.
– Я русский, молодой человек, – с достоинством ответил Германн.
– Ну да… – удивленно присвистнул Эйб. – Никогда бы не подумал.
– Я вольный исследователь, я иду по чуждому миру и обозреваю его. А на моей родине хозяйничают ублюдки.
Шлиссенджер из темноты задал вопрос:
– Так почему вы не на родине? Почему не боретесь с этими ублюдками?
– Да по той простой при… – начал было Гермам, но почувствовал, что сбился с патетического стиля, и заставил себя вновь вернуться к прежней манере. – Ибо я один. – провозгласил он. – Один на всей земле, лишь моя жена со мной. А что я один могу сделать против дьявольской силы? Но настанет день, Россия возродится, и мое знание понадобится ей. Я, Ярослав Всеволодович Герман, русский художник, философ и писатель. Я закончил Императорский Дерптский Университет, я занимался географией, был знаком с самим Пржевальским… и вот пришли какие-то сволочи! – казалось, он готов разрыдаться.
Лорд попытался успокоить гостя и попросил его рассказать о Тибете. Германн тут же преобразился и прочел нам получасовую лекцию о своих похождениях.
Оказывается, еще до Первой мировой войны он познакомился с одним афганским дервишем, который поведал ему о великой мудрости, хранящейся в Тибете. С тех пор Германн заболел Индией и стал готовить экспедицию. Известия о большевистском перевороте застали его в Кашмире. У него не осталось ни гроша, только старые связи в среде европейских ученых, изучающих буддизм. Несколько лет он в буквальном смысле слова голодал, наконец, его жена получила наследство, и мистер Германн решил посвятить свою жизнь поискам тибетских пророчеств. Недавно он был в монастыре Паданг, где ему подарили тексты, которые он намерен изучать после того как вернется к себе в Бомбей и отдохнет.
