С этими словами Шлиссенджер ударил своего мула в бок и обогнал меня. Я остался наедине с очередной неразрешимой загадкой.
Через два часа после атаки мы устроили привал. На этот раз охрана была выставлена серьезная – в караул ушли Кларк, Томсон, Рампа и Тохто. Ни беседы, ни даже видимости короткого разговора у костра не завязывалось. Все разбрелись по палаткам, и только я остался курить у огня. Кьюбит сортировал детали для сборки рации и злобно цедил сквозь зубы какие-то английские ругательства. Пулеметные пули испортили жизненно важное оборудование, без которого он не мог обойтись. Я уже успел съесть свою банку консервов, когда из палатки вынырнул Шлиссенджер.
– Послушайте, господа, – тревожно сказал он, – а где мистер Степлтон? Полчаса назад он ушел и до сих пор не вернулся. У него плохое зрение, он мог заблудиться.
Поднялся переполох. Карриган, уже было решивший укладываться спать, недовольно высунул из-за полога своего шатра голову, увенчанную белоснежным колпаком с кисточкой, и принял командование на себя. Он пресек наше хаотичное перемещение по лагерю в поисках потерявшегося Степлтона и, распределив на маленькие группы, направил в ночную тьму за пределами крошечного, освещенного костром мира.
Я сам почти сразу же оторвался от двух тибетских проводников, не без сомнений отданных лордом под мое начало, и пошел едва не на ощупь в чернильном мраке. Под моими ногами слегка шуршали мелкие камешки, по спине полз холодок, затылком я ощущал, что кто-то бесформенный и громадный следует за мной по пятам. В детстве я боялся темноты и всегда спал с включенным ночником. С годами страхи были подавлены, но сейчас мне казалось, что достаточно хруста ветки на земле, гадюки, метнувшейся из-под ног, или летучей мыши, задевшей крылом за лицо, чтоб выпустить из подсознания на волю прочно запертые детские ужасы.
Метрах в трехстах от лагеря возвышался небольшой холм, выходить за который мне не хотелось. Я предпочел бы подняться на его вершину и оттуда вновь увидеть отдаленные огоньки нашего костра. В темноте мне показалось, что на гребне холма лежит что-то похожее на корягу или большой необычно изогнутый камень. Меня охватило недоброе предчувствие, но я заставил себя двигаться вперед. Уже через несколько шагов я понял, что это. Ночной ветер, долетавший с плоскогорья, слабо раздувал темную рубашку под распахнутой курткой и шевелил волосы на голове лежавшего. В тот момент я остро захотел, чтоб это был не Айзек. Но кому еще было взяться среди обступавших нас безжизненных пространств?
Степлтон лежал, запрокинув удивленное, почти детское лицо кверху и сжимая в правой руке жесткий полынный кустик, который он вырвал вместе с землей. Я наклонился над ним, чтоб пощупать, есть ли у него пульс, и в ужасе отшатнулся назад. Из горла Айзека торчал тускло поблескивающий нож.
Было ясно, что Степлтона убили всего несколько минут назад, Я быстро пришел в себя и бросился к лагерь с криками: "Он здесь! Айзек здесь!" Те, кто не успели далеко уйти, поспешили вслед за мной к холму. Вид у них казался испуганный и недоверчивый. Каково же было мое удивление, когда, поднявшись на пригорок, мы обнаружили лишь примятую траву, да бурые пятна на земле, назвать которые кровью в темноте никто не решился. Труп исчез.
Глава восьмая
Новые люди
Конечно же, мне никто не поверил. Все вокруг доказывали друг другу, что я ошибся. Экспедиция оказалась под угрозой срыва. Необходимо было прервать путешествие и сообщить властям. Перспектива возвращаться в Мюнхен и вновь разгружать вагоны меня не радовала.
– Мистеру Лагеру вообще в последнее время что-то мерещится, – заявил Лабриман. – Странно, что мистер Бауэр привлек для участия в экспедиции человека со склонностью к галлюцинациям.
Карриган заставил всех прекратить потерявшие всякий смысл поиски. К группе белых подошел Тохто и с беспокойством сообщил, что, по его мнению, скоро будет буран. Трудно было поверить в его предупреждение, ведь вокруг нас простиралась продуваемая всеми ветрами степь, почти лишенная снежного покрова, но проводник говорил со знанием дела, к нему присоединил свой голос Рампа, и вдвоем они сумели убедить лорда. К счастью, мы находились в ложбине, и надо было лишь удобно расположиться. Карриган сказал, что сразу после бурана будет большой совет, и вот тогда-то все решат, что делать дальше. Через сорок минут на нас обрушился снежный шквал.
Я долго лежал в палатке, закутавшись в тонкое армейское одеяло и не мог согреться. Иногда мне казалось, что я уже начинаю замерзать. Только ранним утром ветер стал слабеть и совсем успокоился с первыми лучами солнца. Карриган за ночь не лишился бодрости. Он собрал всех у костра и устроил некое подобие заседания английского парламента.
– Потеря, а точнее, исчезновение Степлтона крайне неприятное событие, – заявил лорд, стоя перед нами в позе спикера. Ему не хватало только деревянного молотке и мешка с шерстью. – Скорее всего, уважаемый доктор жив, но заблудился и попал в буран. Найти его теперь нет никакой возможности. Если ему не повезло, и он не добрался до какой-нибудь деревушки – ближайшая в 18 милях от нас, то, конечно, он обречен. Поэтому вопрос стоит так: экспедицию, по всей видимости, придется прервать. Связь отсутствует, по крайней мере, еще не восстановлена. Необходимо подождать сутки, пока рацию соберут заново, тогда нам удастся связаться с Лхасой и вызвать спасателей или двигаться туда, где нас будет ждать самолет, а может быть, грузовики. За сутки надо собрать свидетельские показания, нельзя игнорировать сведения, которые пришли даже от такого психически неуравновешенного человека, как мистер Лагер. Остальное зависит от обстоятельств.
С Карриганом никто особенно спорить не стал. Все лишь пожалели немного о провале столь многообещающего начинания. Больше всего меня поразила реакция Эйба. Он в основном молчал и был очень мрачен. Казалось, что смерть Степлтона произвела на него крайне тяжелое впечатление. Я ждал от него какого-то особого мнения, которое повлияло бы на решение руководства в лице лорда. Однако Шлиссенджер молчал. В столь мрачном настроении он отправился к Кьюбиту узнать, когда будет готова рация. Кьюбит скручивал нечто невообразимое из кусочков проводов, но результата пока не было. Даже Кларк и Томсон, которые поначалу активно мешали своему командиру, разочаровались в технике и ушли.
В лагере наступила гнетущая тишина. Единственным человеком, которого обрадовала перспектива отмены экспедиции, был Лабриман. Он даже начал что-то насвистывать, почитывая "Таймс" двухнедельной давности.
Уже стемнело, когда произошло странное событие, которое изменило весь ход нашего дальнейшего путешествия. Мы увидели, что с вершины одного из холмов во весь дух бежит Кларк, делая на ходу знаки руками. Мне показалось, что он требует, чтобы все немедленно залегли. Кларк вбежал в лагерь и сдавленным голосом прохрипел:
– Там люди!
В палатках началась суета. Защелкали затворы. Щлисенджер с пистолетом в руках подполз к краю холма. Пять человек ехало в нашу сторону на мулах, маленький отряд был довольно близко. Стало ясно, что они заметили наш лагерь и направляются именно к нему. Из чего следовало, что пред нами, скорее всего, не бандиты. Правда, к моменту осознания этого простого факта холм, со стороны которого приближались неизвестные, превратился в неприступную крепость. Залп из всех стволов, наставленных на противника, смел бы чужаков с лица земли в считанные секунды.
