И спустя всего минуту двери актового зала с грохотом закрылись. Кажется, теперь опоздавших ждёт участь тех двух простолюдинов, которые не успели на экзамен. Д–а–а-а, товарищи, ежели это действительно так, то в академии реально весьма строгие правила. Любой промах мог стать фатальным. Видать, потому–то в воздухе и пахло перегоревшими нервами, а взволнованные абитуриенты догрызали последние ногти.
Но были и те, кто не волновался. Этими людьми оказались три пожилых преподавателя. Они только что вышли на сцену. И один из них сразу же грозно обозрел затихший зал, а затем в гробовой тишине проговорил в микрофон:
— Итак, молодые люди, меня зовут профессор Альберт Еремеев. Я сейчас вместе со своими коллегами начну произносить фамилии абитуриентов и результаты их тестов. Тех, чьи баллы удовлетворили приёмную комиссию, я попрошу пройти вот сюда, — мужчина величаво указал рукой на большую арочную дверь в углу актового зала. И она с театральным скрипом отворилась. — А те, кто провалил экзамен, обязаны покинуть зал через главный выход.
Двери парадного выхода тоже отворились. И я проверил свою теорию. В коридоре никого не оказалась. Если опоздавшие реально были, то их и правда спровадили домой.
Блин, надеюсь, я не присоединюсь к их числу. Но пока вроде бы всё идёт неплохо, если не считать пальцев, подрагивающих от волнения.
Я убрал руки в карманы и посмотрел на Ваську. А тот побледнел так, словно решил хлопнуться в обморок. Однако его напряжённый взгляд усиленно буравил преподов на сцене. А те стали громко называть фамилии абитуриентов и итоги тестов.
Слова преподавателей вызывали среди поступающих огорчённые или ликующие шепотки. И первых оказалось заметно больше, поэтому главный выход гораздо чаще видел физиономии юных магов, чем дверь в углу зала.
Я же закусил нижнюю губу и ждал, когда назовут моё имя. И вот оно прозвучало:
— Виктор Артурович Полянский… Вы успешно сдали тест.
— Фух–х–х, твою мать, — облегчённо выдохнул я и закатил глаза.
— Поздравляю, — не без зависти сказал Васька, у которого аж лоб вспотел.
— Удачи, — радостно бросил я ему, от души хлопнул по плечу и энергичной походкой двинулся к заветной дверце. Где–то за ней, в недрах академии, скрывался ещё один экзамен и чудо–прибор, который определял какой у человека магический дар. И ежели он, гад, выявит то, что я менталист, то добро пожаловать, Виктор, в сырые подвалы спецслужб. Короче, ещё всё впереди.
Глава 8. Экзамен за номером дваЗа дверью обнаружился коридор с мраморным полом. Я миновал его и очутился в небольшом зале с купольным потолком и десятком одинаковых дверей.
Тут околачивался важного вида старшекурсник, который сразу же холодно спросил у меня:
— Молодой человек, какой у вас дар?
— Я анималист, сударь, — ответил я, заметив на его запястье дорогущие часы.
— Тогда пройдите вот за эту дверь.
— Благодарю за помощь. Но могу ли я прежде посетить туалетную комнату? — спросил я и изобразил сконфуженную улыбку. Мол, сейчас в штаны надую и тебе немножко на ботинки.
Старшекурсник безучастно кивнул и ткнул рукой в сторону другой двери. Я поспешно открыл её и увидел очередной крошечный коридор. Он заканчивался двумя дверьми, которые предсказуемо вели в женский туалет и мужской. Естественно, я заглянул в последний. Закрылся в кабинке и вытащил из кармана чудо–зелье, производства барона Люпена. Оно должно было помочь мне обмануть прибор. Что ж, моё здоровье.
Я залпом выпил мерзко пахнущую жидкость и занюхал рукавом сюртука. Блин, ну и жёсткая штука. Аж слёзы на глазах выступили. А–а–ах! Из чего учитель её делал? Из барсучьих катышков? Нет, лучше не думать об этом.
Тряхнув головой, я вернулся в зал и открыл ту дверь, на которую прежде указывал старшекурсник. Твою мать, опять коридор! Я и его успешно преодолел и оказался в комнате с тремя счастливыми абитуриентами. Они смирно сидели на стульях возле стены и чего–то ждали.
Я тоже присел на стул.
И спустя миг из–за двери донесся хрипловатый женский крик:
— Входите!
Один из абитуриентов поспешно встал и проскользнул в соседнее помещение. И пока дверь была открытой, я успел увидеть аскетичный кабинет, который мог бы принадлежать следователю средней руки.
Слева в углу стоял письменный стол с кипой бумаг. А справа возле выкрашенной голубой краской стены прикорнул шкаф с картонными папочками с тесёмками. А на единственном окне прописался кактус в горшке. В центре же сего помещения красовался прибор, определяющий направленность дара и его уровень. Он был похож на детектор лжи.
Вид этого аппарата заставил меня снова ощутить сильное волнение. Я против воли начал накручивать себя и не хило в этом преуспел.
Так что когда наступила моя очередь идти в кабинет, то прибор уже напоминал мне не детектор лжи, а электрический стул.
Всё же я одеревеневшей рукой открыл дверь и вялой медузой всосался в помещение. Здесь меня встретила низенькая шатенка в мантии. На вид ей было лет тридцать пять. И она мигом подметила, что вид у меня совсем не бравый.
— Ох, какой же вы бледный, молодой человек! Но не волнуйтесь. Один экзамен уже позади. Половину дела вы уже сделали, — подбодрила она меня и указала на металлический стул, опутанный проводами. — Присаживайтесь скорее. А то у нас нет времени на расшаркивания.
— Как скажете, сударыня, — промычал я, на негнущихся ногах доковылял до стула и почти рухнул на него.
Мою пятую точку ожёг холод металла. А сердце стало биться в разы быстрее. Глаза же принялись наблюдать за женщиной. А та шустро опутала меня тонкими проводками и надела на мой лоб широкий кожаный ремешок с десятком крошечных лампочек.
Я почувствовал себя новогодней ёлкой. Весьма взволнованной новогодней ёлкой. Не дай бог Люпен где–то ошибся… Если прибор распознает во мне менталиста, то милости просим, Виктор, в закрытую школу–интернат. А потом здравствуйте сырые подвалы и протокольные морды шпионов.
Между тем шатенка свела над переносицей тонкие брови и строго проговорила:
— Теперь не дёргайтесь, молодой человек.
— Сударыня, а прибор не коротнет? А то мне не идёт быть изжаренным заживо, — вымученно пошутил я, пытаясь юмором придать себе сил.
— Всё будет хорошо, — улыбнулась женщина, отошла к столу и нажала на рычажок.
В тот же миг моё солнечное сплетение пронзил лёгкий разряд тока. А лампочки на ремешке стали таинственно перемигиваться. Шатенка внимательно наблюдала за ними в течение минуты и делала какие–то пометки на листе бумаги. А затем она вернула рычажок в исходное положение и удивлённо хмыкнула.
— Чему вы хмыкаете, сударыня? — сразу насторожился я и будто наяву почуял сырость подвалов.
— Вы, без сомнений, анималист, — в замешательстве начала шатенка, принявшись ловко снимать с меня проводки и ремешок. — Однако ваш уровень дара аномально высок для простолюдина. Кто ваши родители?
