— Саймон обычно сам их вырезает, — заметила Регина. — Он это любит.
— Правда? — миссис Харрис взглянула на Саймона другими глазами. — Это очень хорошо.
— Резьба занимает мои руки, пока мой мозг трудится над задачей, — сказал он.
Луиза уже и забыла об этой его странной привычке. Однажды он выточил для неё совершенно очаровательную лилию только потому, что она сказала, что любит их. Это единственное напоминание о нём, которое она сохранила.
— Вы выучились резьбе в Индии? — спросила Элиза.
— Нет, — ответил Саймон с усмешкой. — Меня научил мой отец.
Луиза моргнула. Она редко слышала, чтобы он говорил о родителях. Она больше узнала о них от Регины, чем когда-либо от него самого.
— Правда, что вы были первым герцогом, который стал генерал-губернатором Индии? — спросила Элиза с сияющим взглядом.
— Мисс Креншоу, прекратите докучать герцогу, — вмешалась миссис Харрис.
— Все в порядке, — Саймон бросил на Элизу дружелюбный взгляд. — Нет, вовсе нет. Задолго до меня эту обязанность исполнял Веллингтон, хотя в то время он не был герцогом.
— К тому же, Саймон не первый из нашей семьи, кто отправился в Индию, — вставила Регина. — Младший брат моей матери тоже там служил. Дядя Тобиас был там лейтенантом в течении… что там было, Саймон? Два года? До того, как он умер от малярии?
Выражение лица Саймона стало непроницаемым.
— Три года, — Саймон откинулся на спинку стула. — Ну, хватит говорить об Индии. Я хочу знать, что представляет собой комитет миссис Харрис.
Его натянутая улыбка позволила Луизе немного поразмыслить. Все, что она слышала от Регины об их дяде, было то, что бедняга погнался за удачей, а вместо этого умер в одиночестве. Очень грустная история. Эти ли воспоминания обеспокоили Саймона?
Впрочем, какая ей разница? Она заставила себя обратить внимание на то, что говорила миссис Харрис.
— В настоящее время мы оцениваем перечень работ, который бы обеспечил устойчивый доход для наших женщин, отбывающих наказание, в то время как обучаем их полезным навыкам, — объяснила миссис Харрис. — Нам нужно что-то такое, не требующее длительного обучения, так как у нас недостаток в добровольцах для этого. Тем не менее, хорошо оплачиваемое.
— Насколько хорошо? — спросил Саймон.
— Достаточно, чтобы поддержать наши программы — тюремную школу, дополнительную одежду и постельное, и надзирательниц, вместо мужчин-охранников.
— Почему вам пришлось бы платить за надзирательниц — разве это не обязанность тюремной системы? — почесав спинку Раджи, поинтересовался Саймон.
— Должна быть, — гнев от такой несправедливости бушевал в груди Луизы. — Вместо этого, охранникам выплачивают из взносов, взятых у бедствующих заключённых. Так что, нет сомнений, они — скоты, которые пользуются своим положением, чтобы издеваться над женщинами, склоняя их к… — Она прервалась, вспомнив о молодых леди. — К… э… своим заигрываниям.
— И Парламент не считает это проблемой, — сказала Регина. — Несмотря на отчеты комитета, они отказываются провести надлежащие реформы.
— Министр внутренних дел заявляет, что мы бы «уничтожили страх перед наказанием в криминальных группах». — Одно лишь воспоминание об этой речи заставило кровь Луизы вскипеть.
— Это, конечно, похоже на Сидмута, — сказал Саймон срывающимся голосом. — Он приравнивает реформы к революции и радикалам.
— А вы нет? — уколола миссис Харрис.
Скрытное выражение появилось на его лице.
— Это зависит от реформы. Но я понимаю, почему вы хотите выдвинуть кандидата. Да простите меня за эти слова, я мог бы быть вам очень полезен, консультируя вас…
— О да, — вмешалась Луиза, — я уверена ваши коллеги-политики поведали вам как именно консультировать нас.
Он пронзил её своим взглядом.
— Вы подозреваете во мне провокатора?
— Не представляю, зачем мне это, — голос её сочился сарказмом. — Что может быть подозрительного в желании политически амбициозного герцога проводить время с реформаторшами, а не с приятелями в клубе?
С ленивой улыбкой он проследовал своим взглядом вниз к её губам.
— Даже герцог с политическими амбициями может иметь личные мотивы, желая быть советчиком… для друга.
В то время как это вызвало хихиканье у школьниц, девушка вскинула голову.
— Прекрасно. Я рада вашим советам, до тех пор, пока вы ограничиваетесь только помощью нам с работой, приносящей доход для женщин-заключённых.
Элиза с обожанием посмотрела на него.
— Возможно, герцог мог бы рассказать нам, как научить отбывающих наказание женщин резьбе по дереву. Это же не назовешь недоходной работой?
— Вручить ножи заключённым — это плохая мысль, Элиза, — резко сказала Луиза, раздосадованная девичьей восторженностью и обожанием.
Саймон отклонился на спинку стула.
— Резьба может быть и не подходящее занятие, но ваши женщины могли бы раскрашивать чьи-либо резные изделия.
— И кто же будет нас ими обеспечивать? Вы? — съязвила Луиза.
Он приподнял одну бровь.
— Конечно же нет. Но я мог бы поставлять краску.
Регина всплеснула руками.
— Я совсем забыла. Одним из вложений дедушки Монтита была фабрика красок в Лидсе. Он оставил её Саймону.
— Ежегодно лондонские производители игрушек вырезают тысячи тележек, солдат, даже ноевых ковчегов с животными. — Саймон подался вперед, воодушевление придало его загорелым щекам румяный оттенок. — До Рождества ещё осталось несколько месяцев. Если вам приходилось сотрудничать с резчиками белой древесины…
— Белой древесины? — прощебетала Элиза.
— Сосны, — объяснила Луиза, удивляясь, что Саймон даже знает такой термин.
— Вы могли бы сделать так, чтобы дамы раскрашивали игрушки, — продолжал Саймон. — И если распродадите их на Рождество, получите хорошие деньги.
Луиза с неохотой признала, что это было хорошей мыслью. Она начала перечислять все, что надо для этого сделать:
— Мы должны будем найти резчиков и кого-то для доставки краски и обучения женщин…
Что-то издало глухой звук перед ней на столе. Вздрогнув, она посмотрела и увидала Раджи, который пересек стол и поставил перед ней канарейку.
— Мне жаль, Раджи, — сказала она, — но, если мы беремся за это дело, нам нужны новые резные изделия для раскраски.
Когда он задрал кверху голову, как будто слушая её, все за столом засмеялись. Затем он прыгнул ей на колени.
— О, — воскликнула она, поскольку он схватился за лиф её платья. Когда она обняла милое создание, Раджи с довольным вздохом свернулся в клубок. — Святые небеса, что это значит?
