без ужина на ночь, либо мчать дальше сквозь тьму, когда: «Мне плевать, па! это стыд путник прийти сюда, где живут четыре семьи, и быть вынужденным уйти прочь без ужина» - донеслось до моих ушей музыкальным, дрожащим голосом. Это выздоравливающая дочь дома номер один героически боролась за мою просьбу, и была настолько убедительна, что её «па» вышел и вопреки моим протестам настоял на том, чтобы стол был накрыт лучшим, что они приготовили. Поселения теперь стали появляться часто; случайно передо мной вырастали рощи молодых тополей, представляющих лесные ресурсы, и размещение в секционном доме железнодорожников стало делом из прошлого.
У Уиллоу Айленд я решил поразвлечься, наступая на разъярённую гремучую змею, и в мгновенье её смертельные ядовитые зубы вцепились в одну из толстых холщовых гамаш, что были на моих ногах. А будь мои грациозные икры упакованы лишь в велосипедные чулки, ближайшие три недели я бы развлекал себя видом распухшей ноги, хотя в наши дни и есть определённая опасность быть «смертельно укушенным» по благосклонности гремучей змеи. Панацеей от этого недуга является щедрая доза виски, принятая как можно скорее после того как ужален; и виски – одно из самых доступных средств, что можно раздобыть повсеместно на Диком Западе. Давая «Его Змейшеству» понять, что я скорее готов избавиться от него, чем потакать его «добрым намерениям», я разрядил в него свой «баркер» (марка револьвера) и быстро превратил его в «змея-паиньку». Ведь если говорят: «единственный хороший Индеец – мёртвый Индеец» - точно такая же лаконичная ремарка применима и более чем уместна к неистовой и смертельно опасной гремучей змее.
Поскольку я продвигался на восток, обложенные дёрном дома и лачуги стали встречаться реже. Но теперь изредка стали появляться здания сельских школ, чтобы напомнить мне, что я проезжаю по цивилизованной местности. Гравийные участки сменились проезжими дорогами на всём протяжении вдоль Платт. Часто мне приходилось аккуратно вилять вдоль узкого промежутка между двумя зияющими колеями над поверхностью -какой угодно, но отнюдь не ровной. Я полагаю этот день можно считать успешным, не добавившим одной или более глав к моему долгому и полному событий списку приключений. Разве что я был красиво опрокинут шквалом ветра, который застал меня и велосипед врасплох и попросту сдул нас.
Восточнее Плум Крик мне выпала большая доля путных дорог, но это по-прежнему были не более чем видавшие виды временные колеи повозок в прериях. Когда упряжки встречаются по пути на запад, одним приходится уступать, а другим объезжать, чтобы разойтись. Без сомнений, скорее ошибочное представление о возможностях велосипедиста а не грубость, заставило эти западных погонщиков предать забвению заповедь: «блаженнее давать, нежели принимать». Если невежество - есть счастье, то группа, что я встретил этим днём, должно быть, заключает в себе счастливейшее свойство безжалостности из существующих. Рядом с Элм Крик я повстречал караван повозок с переселенцами, чьи вожатые отказались признать моё право на одну из двух колей, и в ответ на мои усилия катить по грубому дёрну я был награждён позорным падением и ударом головой. Дюжина веснушчатых арканзаских лиц глядели за моими движениями с нескрываемым удивлением. Когда же мой шлем-иноземец свалился с головы и покатился по прерии, эти лица – все как одно – преобразились в обширный оскал зубов, а скрипучий женский голос из ближайшего вагона пропищал: «Ла мэ! то точно хитрый способ движущейся машины, но, если они таким способом останавливаются, удивительно как они не переломают все чёртовы кости в ихнем теле.»
В этих местах все сорта людей смешиваются без разбора.Вскоре после данного инцидента мне наперерез бежали через прерии двое молодых людей из полу-землянки. Они оказались выпускники колледжа из «центра цивилизации» - Бостона, которые укоренились тут на просторах Небраски, предпочтя свободную независимую жизнь фермеров Запада заключению за рабочим столом Востока. В велосипедном отношении, они были более просвещены, чем я сам, и, узнав о моём путешествии, находились тут на страже, предполагая что я поеду этим путём.
У Карни Джанкшн дороги превосходны, и всё остальное вполне приемлимо. Однако спустя час езды от этого места я был потрясён возмутительным поведением непоседливого и крикливого телёнка мула, брошенного в одиночестве на пастбище, и ,предположительно, недавно отнятого от вымени. Он явно спутал живописную комбинацию человека и машины со своей мамкой, так что, видя наше приближение, он изобразил страждуще-озабоченное выражение, поднял немузыкальный отвратительный вопль и принялся перепрыгивать через забор. Он гнался вдоль всей изгороди и когда доскакал конца и осознал, что я удаляюсь от него, возможно навсегда, выругался полный горя и страха, и, опрометью ломанулся через ограду и понёсся по дороге, наполняя воздух немелодичными звуками своей душераздирающей песни. Дорога была превосходной на этом участке, и он живо мчался за мной. Когда я выдохся, он в конце концов догнал меня и потрусил сзади, совершенно довольный.
К востоку от Карни домишки из дёрна больше не появлялись, да и в целом, улучшения качества жизни ощущались во всём. У Вуд Ривер я «отвесил поклон» первому участку полноценного леса, встреченного мной с тех пор, как покинул горы. Это означало, что я постепенно двигаюсь вперед, оставляя позади обширные безлесные равнины.
Проезжая через Гранд Айленд, Сентрал Сити и другие города, я кинул якорь субботним вечером 14 Июня в Дункане – поселении Полакеров – порядочном кругу народа, представители которого всесторонне понимали особенности пищеварения велосипедиста, однако не понимали ничего, что касается использования данного механизма.
Следующим утром, отправившись в путь, я отметил для себя, что дороги стали лучше. После пересечения Лоуп Ривер и проезда через Колумбус, около 11 утра я остановился во дворе деревенской школы рядом со сборищем фермеров, праздно шатающихся в ожидании прибытия священника, который должен начать встречу. Будучи в их распоряжении, я ответил на сорок вопросов или около того, до тех пор пока не прибыл благочестивый пастырь и, спустившись со своей клячи, он пошёл вперёд и присоединился к беседе. Святой отец порекомендовал мне остаться и послушать проповедь. Когда я стал умолять простить и отпустить меня, потому что я намереваюсь продвигаться далее, пока погода благоприятна, Владыко торжественно предостерег меня от нарушения священного отдохновения, следуя дальше, чем предписано «расстоянием субботнего пути».
В Фримонт я сказал «прощай» Платт – она поворачивает на юг и образует слияние с рекой Миссури у Платтсмута – и следую старой военной дорогой через долину Элкхорн по направлению в Омаху. Словосочетание «Военная дорога» звучит как музыка для велосипедиста, вызывая ассоциации с поддерживаемой в превосходном порядке высокосортной магистралью; но эта особая
