Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
class="p1">Потом он долго сох и лениво ругался с Мэри по электронной почте на планшете, который вручила ему Фанни. Холли писал свой помощнице, что имеет право на творческий отпуск, и ни на какую благотворительную оперу прибыть не может, и вообще намерен насладиться простой деревенской жизнью.
«Ты? Деревенской? — строчила в ответ Мэри. — Да ты же не выдержишь и дня без карамельного латте и кондиционера».
Холли в ответ написал, что художника всякий обидеть может, и выключил планшет.
И тут одиночество навалилось на него сразу и беспощадно.
Фанни ушла в управление, заявив, что без шерифа и мэра весь Нью-Ньюлин на ней.
Дом поскрипывал и покряхтывал, дождь не останавливался, а где-то там, наверху, затаились привидение и пикси. Тэсса уехала — не из-за того, что устроил вчера Холли, а сама по себе, и ее отсутствие порождало грусть и меланхолию.
Холли не любил себе в этом признаваться, но он терпеть не мог человеческих трагедий. Возможно, это характеризовало его как пустышку, поверхностного человека, но он искренне считал, что жизнь создана для радости и счастья. Листая свои дни согласно своим прихотям и мимолетным желаниям, Холли старался держаться подальше от всего грустного и сложного. Его картины любили за свет и надежду, которые они излучали, за чувство покоя и уюта, а соприкосновение с драмами могло потушить этот дар.
Но вчера…
То, что произошло вчера, глубоко потрясло Холли.
Ему и прежде приходилось ловить и даже транслировать чужие эмоции, но обычно это было что-то приятное — влюбленность, эйфория от победы, гордость, удовольствие. Впервые за все свои сорок лет Холли оказался лицом к лицу с абсолютной тьмой, и это напугало, но и заворожило его. Открывало новые грани для творчества, может быть.
А теперь Тэсса куда-то пропала, а ему так не терпелось узнать ее поближе.
Холли побродил по гостиной, заглянул на кухню, нашел в холодильнике сельдерей, сгрыз его и — теперь уже ощущая себя настоящим преступником — прокрался на второй этаж.
Здесь было всего две спальни. Налево — та, что предложила ему Тэсса, направо — та, что занимала она сама.
Зачем-то выглянув в окно и убедившись, что на лужайке перед домом все еще дождь и все еще никого нет, Холли шмыгнул направо.
Он толкнул дверь, вздрогнул, как заяц, от ее скрипа, и со взволнованно бьющимся сердцем — ого, настоящее приключение — ступил в чужие владения.
Вот так, с нервным смешком сказал себе Холли, пускать в свой дом незнакомцев.
Окна были без штор — огромные, в пол, точно такие же, как и в его спальне, только у него они были забраны тяжелыми портьерами. Сквозь капли на стекле по левую руку было видно море, а прямо — кладбище.
Жуть какая.
Поколебавшись, Холли сделал робкий шаг вперед и замер.
По позвоночнику пробежал холод, а ладони вспотели.
Эта комната была полна кошмаров.
Они прятались по углам, затаились на потолке, скалились хищно и зло. Здесь их было собрано столько, что Холли едва мог дышать.
— Господи боже, — прошептал он и опрометью бросился вон, скатился вниз по лестнице и как был, босым, выскочил на улицу, поскальзываясь на мокрой траве. Дождь проникал за шиворот и стекал по лицу, когда он добрался до своего крохотного автомобиля.
Рывком рванув на себя дверь, он отодвинул пассажирское сиденье и нырнул назад, в салон, где на полу стояли его ящики с красками и кистями.
— Боже мой, — снова воскликнул Холли, по очереди доставая тяжелую поклажу.
Он приехал в Нью-Ньюлин, повинуясь неожиданному и непреодолимому порыву, который пробудил его среди ночи. Холли вдруг вскочил с кровати и понял, что ему немедленно, без промедления нужно исправить картину «Томное утро после долгой пьянки», о которой он уже и думать забыл.
Но даже в том лихорадочном состоянии Холли взял с собой самое важное.
Почти не чувствуя тяжести, он поволок свои рабочие инструменты в дом, не потрудившись захлопнуть дверь машины.
На пороге чужой спальни Холли выдохнул, зашелся от ужаса — как, ради всего святого, он сможет находиться внутри? — потом толкнул ногой дверь и втащил ящики внутрь.
Голову будто тиски охватили, и он торопливо открыл все окна — влажный свежий воздух ворвался в спальню, и стало чуть-чуть полегче.
— Ох, — Холли изможденно протер мокрый лоб, — ладно.
И схватился за свои кисти, как средневековый рыцарь за меч.
Фрэнк был крепким мужчиной, но тридцать часов дороги все же изрядно его измотали.
Тэсса, бодрая и собранная, за руль его так и не пустила и выглядела так, будто ее задница вовсе не отваливается.
В Эксетер они въехали в три часа пополудни, и огромный линкольн каким-то чудом впихнулся на маленькую стоянку возле первого попавшегося мотеля. Она заказала мойку автомобиля, достала из его недр два объемных чехла для одежды и подмигнула Фрэнку.
— Обратно поедем с остановками, — утешила она, поднимаясь в номер, — покойникам спешить некуда.
— Так ведь разлагаться будет.
Тэсса оглянулась на него, и глаза ее весело блеснули:
— Не переживай об этом. Покойники, считай, моя основная специализация.
В чехле, который вручила ему Тэсса, были черный строгий костюм и белая рубашка. В пакете — блестящие черные ботинки. Приняв душ и облачившись во все это, Фрэнк ощутил себя страховым агентом.
Тэсса уже ждала его за дверью, нетерпеливая и решительная. Ее волосы влажно блестели, собранные в строгую прическу. На ней тоже были темный строгий костюм, белая рубашка и даже галстук.
— Послушай, Фрэнк, — сказала она, когда они снова забрались в линкольн (Фрэнка передернуло от омерзения — он уже ненавидел этот автомобиль), — мне нужно, чтобы ты посмотрел в глаза одной женщине по имени Марта Бертон.
Он промолчал.
Фрэнк никому прежде не позволял использовать себя таким образом — а уж предложений было предостаточно. Как от криминальных структур, так и полицейских. И те, и другие не стеснялись применять угрозы и физические средства убеждения, но так ничего и не добились.
— Да ладно тебе, — лихо выруливая со стоянки, раздраженно буркнула Тэсса. — Если уж с тобой приключилась такая пакость, то пусть она хотя бы приносит пользу людям, иначе совсем обидно.
— Каким людям? — неохотно поинтересовался Фрэнк. Ему совершенно неожиданно стало обидно, что в эту долгую поездку его пригласили исключительно из-за особенностей его взгляда.
— Девочку зовут Одри, она живет в сарае в саду доктора Картера. Когда Одри плачет, в Нью-Ньюлине идет дождь. Я не знаю, что случилось с ее родителями и как она оказалась в системе, но ребенок эту самую Марту Бертон боится и ненавидит.
Фрэнк
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
