Профессионалов разогнали, «работающие по убеждению» могли уйти сами… Реформированная, «легализованная», официально получившая широкие полномочия контрразведка переживала воистину жуткие времена: агентурная работа в подразделениях была практически парализована, работа по любому агитатору была чревата обвинениями в контрреволюционности, а солдатские комитеты беспардонно стремились контролировать всё и вся — в том числе и деятельность КРО. Нет смысла объяснять, кому было выгодно подобное положение дел… Обстановка вокруг контрразведки усложнялась с каждым днем.
К тому же если весной — летом 1917 года большевики никоим образом контрразведки не касались, вообще не вспоминая о ее существовании — может быть и потому, что, по определению, бояться контрразведки должны иностранные шпионы, — то после июльских событий в Петрограде она стала одной из пропагандистских мишеней. «На улице кишат агенты контрразведки, проверяют паспорта и арестовывают кого попало», — докладывал И. В. Сталин участникам VI съезда РСДРП(б).
В этой ситуации генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов, генерал-квартирмейстер ГУГШ, руководивший разведкой и контрразведкой, и сам военный разведчик с 1901 года, сделал смелый оперативный шаг. Он установил контакт с руководством Военной организации при ЦК РСДРП(б), так называемой «Военкой», Н. И. Подвойским и М. С. Кедровым (своим другом юности!), то есть с основными политическими противниками режима. Это не были тайные предательские переговоры с целью спасения «собственной шкуры» — о встречах генерал Потапов доложил своему начальству и получил одобрение.
Он доказал большевикам, что Генштаб и его контрразведывательные учреждения не причастны к политическому сыску и арестам большевиков, которыми занимались контрразведки Петроградского военного округа и Ставки, от Генерального штаба независимые. Подвойский «настолько удовлетворился приведенными генералом Потаповым доказательствами, что не только не было разгромлено контрразведывательное отделение, но генерал Потапов уже с первых дней октябрьских событий стал получать от Подвойского предложения вступить в управление Военным министерством».
Действительно, 23 ноября 1917 года генерал-лейтенант Н. М. Потапов был назначен начальником Генштаба и управляющим Военным министерством, а с декабря — управляющим делами Наркомата по военным и морским делам (Наркомвоена). Когда ГПУ проводило знаменитую операцию «Трест», Потапов исполнял роль руководителя военного отдела легендированного «Монархического объединения Центральной России». В 1936 году ему было присвоено звание комбрига, впоследствии приравненное к генерал-майору; скончался Николай Михайлович в 1946 году, в 75-летнем возрасте.
Судьба генерала Потапова заставляет усомниться в утверждениях, что советская власть не пользовалась услугами сотрудников царских спецслужб…
В октябре 1917-го недолгий, но очень насыщенный и противоречивый период истории русской военной контрразведки был завершен. Подвести его итог хочется словами участника мировой войны, депутата Учредительного собрания, писателя-эмигранта Бориса Соколова: «Существует мнение, далеко не обоснованное, что Россию и “русскую революцию” погубил фронт, погубило то обстоятельство, что произошло разложение воинских фронтовых частей, каковой факт и послужил причиной многочисленных печальных событий. Мне, который провел почти весь 1917 год на фронте, кажется это мнение неправильным и заслуживающим опровержения. В той общей дезинтеграции, которая охватила разнообразнейшие слои России, наиболее здоровым, — так мне казалось и так мне кажется, — был все-таки фронт. И то разложение, то его распадение, которое постепенно и с различной силой в различных его частях охватывало его, было только отголоском событий, происходивших внутри страны»[51].
Из сказанного можно сделать вывод, что военная контрразведка все-таки выполняла свою основную задачу: обеспечение безопасности, защиту армии — ведь и спецслужбы противника, и «деструктивные элементы» немало сделали для того, чтобы фронт и вообще Вооруженные силы России развалились полностью, окончательно и бесповоротно.
Когда в ночь на 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде произошло Октябрьское вооруженное восстание, то режим «демократической России», изначально прогнивший, имел немного защитников и контрразведка в их число не входила. А потому обратимся к последующим событиям, непосредственно с этой службой связанным.
Как известно, уничтожение старой армии было программным требованием большевиков: «Первой заповедью всякой победоносной революции», писал В. И. Ленин, ссылаясь на Карла Маркса, является задача «разбить старую армию, распустить ее, заменить ее новою». В общем, всё то же самое: «…мы разрушим». Несколько позже оказалось, что разрушать армию «до основанья» было не только невозможно, но даже и нежелательно, и на повестку дня вышла сакраментальная ленинская фраза: «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». Защищаться без армии нельзя, а военное дело, к удивлению многих штатских, является делом профессионалов — от рядового солдата до военного министра. Но это станет ясно только потом, когда «жареный петух» клюнет и республика попадет в «огненное кольцо» фронтов, а пока новые власти ничтоже сумняшеся продолжали свой деструктивный курс…
Работа по разрушению армии официально и параллельно шла как в аппарате военного ведомства, так и на фронтах. Декларированная «демократизация» осуществлялась путем «чистки» армии от «контрреволюционных» генералов и офицеров, передачей всей власти в руки комиссаров, выборных солдатских комитетов и Советов, уничтожением аппарата военного управления и всех «недемократических» учреждений и постепенной, как было заявлено, «демобилизацией войск». Впрочем, увлеченные сказочно-заманчивыми обещаниями декрета «О земле» солдаты-фронтовики и сами поспешали «демобилизовываться», бросая позиции, но прихватывая с собой винтовки и гранаты — арсенал будущей Гражданской войны.
Разрушение армии, фактически преданной отрекшимся императором, разваленной стараниями разномастных «левых» сил, спецслужб противника и самим Временным правительством, оказалось делом не таким уж тяжелым… Ведь если русский человек возненавидит свою власть — так смертельно, от души и до конца, порой себе же во вред. Поэтому даже последний оплот старого порядка в вооруженных силах — Ставка Верховного главнокомандующего — пал очень быстро. Генерал-лейтенант Н. Н. Духонин, назначенный Верховным главнокомандующим 1 ноября, уже 9 ноября был смещен со своего поста за отказ начать переговоры с немцами о перемирии. 20 ноября в Могилёв, где была дислоцирована Ставка, вступил отряд революционных войск, предводимый новым «главковерхом» прапорщиком Н. В. Крыленко. Духонин был арестован и убит. Так началась «реорганизация».
Во все подразделения штаба Верховного главнокомандующего тут же пришли комиссары. К начальникам контрразведывательной части и контрразведывательного отделения Ставки назначен был комиссаром старший унтер-офицер большевик И. Кудрявцев. Он организовал Исполнительный комитет из служащих и солдат КРЧ и КРО и начал проводить «чистку» контрразведывательных органов от «ненадежных» элементов. В принципе, то же самое делалось при Временном правительстве — только теперь подход был с иных, «пролетарских» позиций. Естественно, профессионализм и в данном случае во внимание не принимался.
