Я сжала кулаки и зажмурилась. Голова от пережитого страха чуть кружилась, а тело мелко дрожало, дыхание и вовсе трудно было восстановить.
— Пойдем, там есть пещера, которая вполне подходит для ночлега, но только на одну ночь, — уточнил он.
— Почему только на одну? — решила я опустить произошедший инцидент, радуясь, что Кейел подал тему для беседы.
В таком месте я бы говорила и говорила, лишь бы только не чувствовать, как за нами будто наблюдают со всех сторон.
— Потому что духи, оберегающие пещеру, не любят загостившихся. Я на себе не проверял, но поговаривают, что рискнувших провести в ней две ночи подряд, утаскивало чудовище.
— Куда утаскивало? — охрипшим голосом спросила я, нервно оглядываясь.
— В камни, — ухмыльнулся Кейел и внимательно посмотрел на меня.
Вот теперь я спокойно выдохнула и хмыкнула, гордо вскидывая подбородок. Он просто в очередной раз запугивает меня, издевается. Ничего, с «троллями» я познакомилась еще в универе и уверена, что местным до наших интернетовских «весельчаков» очень далеко. После Священного кольца спать не слишком хотелось, несмотря на бессонную ночь, но я понимала, что лучше дождаться рассвета прежде, чем продолжать, видимо, неблизкий путь.
— И долго нам еще добираться к твоему другу?
— Сюда, — свернул он к совсем узкой расщелине.
— Он пещерный человек? — изумилась я.
— Кто? — удивился в ответ Кейел.
— Твой друг.
Он глянул на меня так, словно я сумасшедшая, а затем абсолютно меня запутал тихим возмущением:
— Я не дружу с чудовищами.
Пока он снимал с ящера поклажу и амуницию, я обхватила себя руками и старалась не рассматривать окружение. Зачем лишний раз себя пугать? Кейел убрал выбившуюся прядь за ухо, закусил губу, наклоняясь к ногам ящера. Осмотрел их, улыбнулся и выпрямился, после чего хлопнул Тоджа по боку, отпуская от себя. Дальше начиналось интересное. Динозавр прильнул к земле, вытягивая шею — кажется, он потягивался, разминая кости, — а затем направился к расщелине. Бедняга втискивался в нее, с силой толкаясь лапами и обдирая бока о камни. Кейел отвернулся, а на его лице заходили желваки, но Тоджа не останавливал.
— Может, под открытым небом заночуем? — предложила я, пожалев не такого уж страшного ящера.
— Кому-то не терпится умереть? — усмехнулся Кейел.
Тодж скрылся в темноте расщелины и заворковал там. Я двинулась за ним следом, хотела призвать духов, чтобы осветили путь, но они вспыхнули секундами раньше. Оглянулась на наемника, увидела его красивую улыбку и поспешно отвернулась. Узкий проход тянулся примерно пол метра, затем расширялся, позволяя даже ящеру двигаться, почти не касаясь стен. Мы вошли в небольшую пещеру со сводчатым потолком, и я оступилась, глядя в стену напротив себя. Кейел ухватил меня под локоть, не позволяя упасть, а я даже крикнуть не могла. К нам из стены тянулись каменные руки с узнаваемыми когтями — фангра. Рядом с ними застыло искаженное болью человеческое лицо, а дальше еще и еще…
— Может, есть другое место для ночлега? — прошептала я.
— До него придется идти целую ночь, — также шепотом ответил он, вглядываясь в мое лицо, и еще более вкрадчиво продолжил: — В регионе Ночной смерти при лунном свете жизнь дается тем, кто способен ее отбирать. Пока мы под сводами пещеры, они не доберутся к нам.
— Они? Чудовища? — мой голос дрожал, и я этого совершенно не стыдилась.
Кейел кивнул мне, а затем отпустил мой локоть и направился к кострищу. Тут даже кто-то заготовил поленья впрок и притащил два бревна для сидения. Очень надеюсь, что добряк не смотрит сейчас на нас со стены. Малые духи огня быстро разожгли костер, а Кейел вытаскивал легкий перекус нам и здоровый кусок мяса Тоджу.
— Духи предков отбирают усталость, немного насыщают, поэтому кажется, что ты не голоден, — заговорил он, бросая мясо в сторону, — Мнимое ощущение спадет через несколько часов. Советую перекусить через силу, чтобы не очнуться посреди ночи от голода.
— Ты всерьез полагаешь, что я усну? — восхитилась я его верой в чудеса.
— Придется, у нас завтра…
— Зачем я тебе? — перебила, хмурясь и внимательно глядя в его глаза.
Сейчас в них полыхало пламя от костра, делая их темнее там, где оно не отражалось, отчего коварный взгляд пугал еще сильнее. Он ухмыльнулся и опустил голову, а затем распустил волосы, позволяя не слишком длинным локонам закрыть лицо. Кажется, ответа ждать не стоит.
Я очень надеялась, что наша вылазка продлится не больше пары дней и закончится не слишком трагично. За прошедшее время я изучала гильдии, узнавала о легендах сокровищницы и фактически поселилась у мудрецов, но как-то пока игнорировала все остальное.
Кейел из тех редких детей в Фадрагосе, кто почувствовал зов духов, ощутил их эмоции сильнее своих, забывая о собственных желаниях. Родители расставались с такими чадами сразу же, как только проявлялась их сила или проклятие. Когда Елрех рассказывала мне о тех, кого тут называли Вольными, я представляла себе детей-зомби или лунатиков, или шизофреников: отозвавшись на зов, они уже не реагировали на физический мир, видя что-то другое, что-то недоступное остальным. Им не нужна была еда, вода, сон, ничего… Добрые духи Фадрагоса поддерживали их организмы в порядке, делали их сильнее, ловчее, умнее и хитрее, пока те учились понимать их. Обучение не было болезненным, не длилось долго, но очнувшись от видений и прекращая разговаривать с пустотой, дети игнорировали всех, включая собственных родителей, отправляясь к тем, кто может обучить их другим искусствам: к воинам, наемникам, разбойникам, волшебникам, обладающим знаниями о разрушительных духах. Они лишались собственных эмоций на несколько лет, пока их плоть не крепла. Без привязки к наставникам, по сути, не имеющими права отказать не столь детям, сколько духам, Вольные в краткие сроки выжимали максимальные знания и с невероятной скоростью впитывали их в себя. Когда духи считали, что Вольный готов к своей задаче, готов выполнить предначертанное, они возвращали эмоции. Вот только совершенно чистыми. Ни любви к родителям, ни почтения к наставникам, ни благодарности к тем, кто хоть как-то помогал им. Абсолютная пустота, которую приходилось заполнять заново. Зачем я понадобилась Кейелу?
— Давай спать. Поверь мне, завтра будет невыносимо трудный день, — произнес он так тихо, что захотелось приглушить треск костра.
Лечь спать? Легко звучало, но мрак плясал на стенах. Дым уходил сквозняком через щели, но тени напоминали копоть. Они дергались, расползались за выступами фигур, некогда живых путников, сейчас бесконечно молящих о спасении. Иногда тьма выглядывала, подлавливая момент, когда костер чуть затихал, тянулась к нам — все еще способным дышать. Костер вспыхивал — тени юркали обратно в укрытие, будто боялись, что я их разоблачу. Кто в здравом уме оставался тут на вторую ночь, если я при первой готова сбежать на улицу?
