— А, та самая Нина.
Видимо, сегодня она решила всех поразить, подумала Айша, глядя на ярко-красное платье Нины, которое, как перчатка, обтягивало ее безупречную фигуру.
— Если хочешь, я могу ей устроить «веселенький» вечерок, ты не против? — наклоняясь к ее уху, шепотом произнес Бруно.
— Будь так любезен. — Она улыбнулась, но улыбка не затронула ее глаз.
А Нина тем временем уже спешила навстречу Карло. Айшу передернуло, когда хищная рука с ярко-красными ногтями обняла Карло и погладила его по спине. И макияж-то у нее был подобран соответственно, и губы накрашены ярко-красной помадой.
— Чем бы мне ее очаровать? — пробормотал Бруно, на что Айша тихо ответила:
— Спасибо, пока не надо, как-нибудь сама справлюсь.
— Давай, солнышко. Сейчас ты похожа на разъяренную кошку, готовую в одно мгновение выпустить когти. — Он замолчал, так как они подошли к Карло, рядом с которым стояла Нина.
— Рад приветствовать новых гостей. — Бруно поклонился Нине и отошел в сторону, смешавшись с гостями.
— Дорогой, принеси мне что-нибудь выпить. Ты же знаешь мои вкусы. — Нина оставалась верна себе. — Представляю, в какой шок повергли тебя фотоснимки! — как бы невзначай обронила Нина, когда Карло отошел от них. Она внимательно наблюдала при этом, какую реакцию вызовут ее слова. — Согласись, подарок необычный! Мне любопытно, ты уже придумала, что будешь с ними делать? Надеюсь, ты поступишь правильно!
Айше очень хотелось бы выцарапать ей глаза, но, поскольку сейчас это было невозможно, она решила, что хотя бы отравит этой стерве вечер.
— Позволь сообщить тебе, что твои шансы равны нулю и что актриса из тебя никудышная, — сказала она как можно мягче и отошла к одной из скульптур Бруно.
— Ну как? Кто победил? — спросил Бруно, который, как по мановению волшебной палочки, возник перед нею.
— А разве ты не видел?
— Нет, я не следил за тобой. Ладно, оставим этот разговор. Лучше скажи мне, что ты думаешь об этой вещи?
Айша внимательно взглянула на указанную им скульптуру:
— Интересно, — и, помолчав, продолжила: — Здесь, по-моему, чувствуются тенденции, свойственные африканской культуре: попытка выразить вечную борьбу добра со злом.
— Ты, конечно, пытаешься мне польстить, но, право же, создавая эту композицию, я ни о чем таком не думал.
— А что же тебя подвигло создать ее? Здесь столько всего намешано, что трудно сказать, какая мысль была в основе замысла, а какая родилась уже в процессе работы. Что тебя вдохновило?
— Не «что», а «кто».
Айша с немым вопросом посмотрела на него.
— Ты, моя сладкая.
Она засмеялась, польщенная его комплиментом.
— Ты, кажется, мне не веришь? — Ее смех Бруно расценил как слабость и неверие в собственные силы — она явно сомневалась, что может вдохновить художника на творческий порыв. — Ты как-то обронила фразу, а она запала мне в душу, и вот что из этого получилось.
— Ладно, сдаюсь. Может, собираешься записать меня в соавторы?
— Нет. Скажи, ведь ты его любишь?
— А что, это так заметно?
— Только для меня, — поспешил он заверить ее. — Надеюсь, Карло понимает, как ему повезло.
— Не волнуйся, понимает, — услышала Айша родной низкий голос у себя за спиной и, бросив на Бруно обжигающий взгляд, повернулась к жениху.
— Мы говорили о скульптуре.
Карло так посмотрел на Айшу, что у нее все внутри затрепетало. Как он может так играть, делать вид, что между ними теплые близкие отношения, когда тут же, в нескольких шагах от них, стоит Нина!
— Не нужно играть в эти игры, — обронил Карло, как только Бруно отошел от них и не мог их услышать.
— Беру пример с тебя, дорогой, — отозвалась она. — Ты сам побежал за коктейлем для Нины, снова предоставив ей возможность оболгать тебя.
— Мы, кажется, заключили перемирие, разве нет?
Айша тяжело вздохнула.
Может быть, он и прав, но она твердо намерена дать понять Нине, что все ее происки безрезультатны.
— В таком случае не пора ли нам всем пожелать спокойной ночи?
Десять минут спустя Айша уже сидела в «мерседесе», который несся через мост в сторону их особняка. На протяжении всего пути она не проронила ни слова. Когда машина въехала в гараж, Айша, взглянув на Карло, сказала:
— Бруно — мой друг, настоящий друг, чего ты не можешь сказать о себе и Нине.
— Ни Бруно, ни Нина не имеют для меня никакого значения.
— Что же тогда имеет для тебя значение?
— Мы, — коротко ответил Карло.
— Замечательно. Охотно верю. Но нынешний расклад вполне устраивает Нину. Ты женишься, а она по-прежнему будет твоей любовницей.
— Нина может воображать все, что ей угодно, но это еще ничего не значит.
Айша поняла, что этот бессмысленный разговор пора завершать.
— Карло, поезжай домой. — Она просительно посмотрела на него. — Если ты этого не сделаешь, боюсь, я решусь на что-нибудь такое, о чем потом буду жалеть.
Она не была готова к тому, что за этим последовало. Не обращая внимания на ее сопротивление, впрочем достаточно слабое, Карло притянул ее к себе и крепко поцеловал. У Айши закружилась голова. Она хотела было оттолкнуть его, послать к черту, но тут ощутила, как успела соскучиться по этим сильным рукам, нежным губам, как чудесно снова почувствовать себя желанной и любимой.
Пусть это и обман, но какой сладкий! На какое-то мгновение она потеряла контроль над собой и невольно подалась ему навстречу. И Карло почувствовал это. Так упоительно было целовать ее, обнимать податливое, отзывчивое тело. Он с трудом оторвался от Айши, прервал поцелуй, но разжимать объятия не торопился.
— Нина ничего для меня не значит, ты поняла? Никогда ничего не значила и никогда не будет значить.
Айша молча посмотрела ему в глаза. Она была потрясена тем, как быстро изменились ее чувства. Еще совсем недавно она была готова рвать и метать, а сейчас уже успокоилась и не хочет никуда его отпускать.
Карло снова притянул ее к себе и поцеловал в лоб, потом в волосы. Айша поняла: еще немного, и у нее совсем не останется сил сопротивляться.
— Я не хочу, чтобы ты оставался, — тихо произнесла она, пряча глаза, чтобы он не смог прочитать в них правду.
— Потому что еще сегодня утром ты меня ненавидела.
Она тяжело вздохнула.
— Скорее, саму себя.
Ну что он такого сделал, просто поцеловал ее, а она уже готова растаять. Ей до боли хотелось его, и от этого никуда не денешься, не скроешься, не убежишь. Но если она сейчас ему уступит, то потеряет всякое уважение к себе.
