– Детективы Магоцци и Ролсет, рад видеть вас обоих, невзирая на обстоятельства.
– А вы все любезничаете, невзирая на обстоятельства, – добродушно заметил Джино. – Знаете, надо как-нибудь вместе пойти пивка попить, так сказать, опрокинуть барьер.
– Знаю, детектив Ролсет, вы совершенно правы.
– Я тоже очень рад вас видеть, доктор Рамбахан, – Добавил Магоцци.
Доктор расплылся в широкой белозубой улыбке, способной любому поднять настроение.
– Заметно совершенствуетесь в хинди, детектив. С момента нашей последней встречи отмечается явное улучшение произношения.
– Пошли на пользу вечерние курсы.
Доктор поднял бровь и опять улыбнулся:
– Полагаю, вы шутите. Очень хорошо.
После чего натянул латексные перчатки, наклонился над трупом и сосредоточенно занялся делом.
– Я сейчас переверну старую леди, но должен предупредить, что картина, возможно, откроется неприятная. Она довольно давно мертва, а вам, полагаю, известно, что свернувшаяся кровь… – Рамбахан оглянулся на детективов, – со временем чернеет.
Им отлично известно, и Анант это знает, хотя Джино даже после предупреждения содрогнулся при виде пятнистого почерневшего лица Розы Клебер.
Они ждали тысячу лет, пока доктор проводил обследование на месте, время от времени прерывая молчание, констатируя факты, однако не отмечая ничего особенного, кроме того, что кто-то хладнокровно застрелил старую женщину, смотревшую телевизор в собственном доме.
Джино, не способный смотреть на трупы с таким спокойствием, как Рамбахан и даже Магоцци, занервничал.
– Где кошка? – выпалил он наконец. – Джимми сказал, кругом куча кошачьей шерсти. Значит, где-то должна быть кошка.
Рамбахан оглянулся:
– Я здесь никаких кошек не видел.
– Родственники забрали? А если забыли?
Магоцци криво улыбнулся:
– Не знаю, Джино. Наверно, умирает с голоду. Пойди поищи.
– Я и сам собирался.
– Любопытно, – пробормотал Анант, и Джино остановился на полушаге.
Доктор качнулся на каблуках, указывая на локтевую впадину Розы Клебер.
– Взгляните, джентльмены.
Джино с Магоцци придвинулись ближе, чем им хотелось бы, прищурились, разглядывая какие-то бледные знаки.
– Видимо, женщина тоже сидела в концентрационном лагере, подобно Мори Гилберту.
– Черт побери, – тряхнул головой Джино. – Мне это не нравится. Ничуточки.
– Коллеги, – окликнул их криминалист, выглянувший из кухни. – Может, просто случайное совпадение, но, по-моему, вам надо знать. – Он предъявил записную книжечку в выцветшей обложке с цветочным рисунком. – Тут записан телефон Мори Гилберта.
12
Джек Гилберт сидел в садовом кресле посреди автомобильной стоянки у питомника, держа под ногами сумку-холодильник с пивом. Кое-кто из клиентов действительно обращался к нему за бесплатным угощением, но большинство далеко обходило мужчину в розовых солнечных очках и неоново-желтых шортах.
В третий раз за последние два часа подлетел Марти, теперь волоча за собой тяжелый садовый шланг, поводя наконечником, как оружейным дулом.
– Давай, Джек, вставай, пересаживайся.
– Не нацеливай на меня эту штуку, если не намерен использовать, – с кривой ухмылкой протянул Джек.
– Не искушай. Господи, что ты делаешь, черт побери? Покупателей распугаешь.
Джек взглянул на него сквозь розовые стекла:
– Никого не распугаю. Фактически поднял продажу на десять процентов. Уверяю тебя, напои клиента – он возьмет вдвое больше. Видишь вон там толстяка с потными пятнами на спине? Пришел за базиликом, а я после двух банок уговорил сукина сына купить целый ящик для приготовления песто.[12]Самое смешное, он, по-моему, даже понятия не имеет, что такое песто.
– Что ты вообще тут делаешь?
– Знаешь, Марти, сам не пойму. Всегда думал, что родственники должны в горе вместе держаться, утешать друг друга, а теперь пришел к выводу, что это скучно, глупо, ничуточки не помогает при убийстве кого-то из членов семьи.
Марти словно кузнечным молотом в живот ударили. Каждую ужасную минуту он видит жену, которая истекает кровью у него на руках, но видеть и говорить об этом – вовсе не одно и то же.
Джек с вялым интересом наблюдал за ним.
– Господи, Марти, ты что думаешь? Если мы никогда не говорим об убийстве Ханны, значит, она не совсем умерла?
– Заткнись.
– Понял. – Джек взмахнул банкой, расплескивая пиво. – Ханна одна из тех, о ком в нашей семье не упоминают ни словом, ведь, если не упоминаешь, ничего как бы не было, правда? Ну и хрен с ним. Хрен с вами со всеми, ибо Ханна была. Здесь была, с нами, и старание позабыть о ней – подлость. Одна из всех Гилбертов стоила больше простого куска дерьма. – Джек сдвинул розовые очки на кончик носа, презрительно взглянув на Марти. – Не один ты тоскуешь по ней.
О Джеке надо помнить одно, думал Марти. Громогласный, надоедливый, вечно мелькающий перед глазами, едва ли не противнейший на всем белом свете, но любящий без всяких условий, даже если ему мало кто отвечает взаимностью, и любивший Ханну больше всех в этом мире.
Марти испустил очень долгий страдальческий вздох.
– Где Бекки?
– Бекки?.. Моя жена? Та самая, с которой никогда не встречался ни один член семьи? Наверно, сегодня колется «Ботоксом». Знаешь, средство от потливости.
– Ты меня понял. Почему ее нет здесь, с тобой?
– Хочешь сказать, будто любящая жена должна поддерживать скорбящего мужа? Ну, во-первых, мы с ней не разговариваем, поэтому она меня не может поддерживать; во-вторых, Лили способна ее пристрелить на пороге; в-третьих, если честно сказать, ей на все это глубоко наплевать.
– Ох, прости, Джек. Я и не знал, что дела так плохи.
– Пошел в задницу со своими извинениями. Я получил от брака то, что хотел. Бекки, между прочим, тоже. Видел бы ты ее новые сиськи. – Он откупорил новую банку и выцедил наполовину.
– Хорошо понимаешь, что делаешь, Джек? Я думал, ты сегодня в суде должен быть.
Джек передернул плечами:
– Невеликое дело. Придурок курьер, разъезжающий на велосипеде, заявляет, что получил травму, попав под грузовик UPS.[13]Сукин сын с острой хорьковой мордочкой. Уже видел, как доверху набивает карманы, и вдруг все летит к чертовой матери.
