поражение, Артабан, похоже, пытался воспользоваться ситуацией. Угрожая вновь начать войну, он продолжал требовать от римлян восстановить разрушенные ими крепости и города, очистить Месопотамию и выплатить репарации за ущерб. Артабан был хорошим политиком. Он знал, что для укрепления своего положения новому императору необходимо как можно скорее закончить войну, чтобы иметь возможность отправиться в Рим. Поэтому Артабан спокойно блефовал, а Макрин действовал как раз в нужном направлении, доказывая, что является никудышним политиком. Он вяло отговаривался и тянул время. Почувствовав слабину, Артабан решил надавить. В результате переговоры затянулись вплоть до 218 года [АЖА. Макрин VIII, 3].
У Макрина было лишь то преимущество, что парфянскую армию было трудно снабжать припасами и держать собранной в течение длительного периода времени. Он это понимал, почему и тянул время. Но ведь и римскую армию тоже пришлось держать и снабжать на Востоке, и в Рим Макрин так и не попал. Так что оба правителя на этом проиграли.
Диадумениан
Кроме того, Макрин не одержал победы, что сразу поставило под вопрос его взаимоотношения с армией. Сначала обессиленная армия не выражала неудовольствия перемирием. Через Эдессу римляне в начале мая подошли к Зевгме. Там Макрин собрал воинов на сходку, чтобы заявить и получить одобрение армии по вопросу о власти. И уже тогда в армии начали раздаваться голоса, что императором должен быть только Антонин. Это было явное следствие неспособности Макри-на добиться победы над парфянами. Антонинов тогда ещё хватало, поэтому Макрин забеспокоился. Он специально вызвал из Антиохии своего девятилетнего сына Диадумениана, который на этой сходке был провозглашен принцепсом молодёжи (princeps iuventutis) и Цезарем (nobilissimus Caesar). Таким образом Макрин заложил основы новой династии. Он дал своему сыну фамилию Антонин, привлекая на свою сторону солдат, привязанных к Каракалле. По этой причине Макрин не стал осуждать своего предшественника, но и не намекал о своём желании обожествить его. Сын Макрина стал теперь называться Марк Опеллий Антонин Диадумениан.
Юлий Капитолин пишет, что Макрин и себе присвоил, вдобавок, имя Севера, хотя он не состоял ни в каком родстве с этим императором. Это дало повод к шутке: «Макрин — такой же Север, как Диадумен — Антонин» Теперь Макрин стал называться — Марк Опеллий Север Макрин [Дион Кассий. Римская история 78 19, 1; 40, 1; Юлий Капитолин. Макрин V].
Чтобы гарантировать себя и сына от неожиданностей, Макрин, на той же сходке, выдал солдатам по 750 денариев (8 ауреусов. Из них за императорскую власть по три золотых, за имя Антонина — по пять золотых и обычные повышения, но в удвоенном количестве). Плюс к тому, он обещал такие же выплаты каждые пять лет.
После этой сходки в Антиохии немедленно была отчеканена монета с именем Антонина Диадумениана, чеканка же монеты с именем самого Макрина была отложена до получения приказа от сената. Сенату было отправлено письмо с сообщением об имени Антонина. Сенат охотно признал эту власть; во многом из ненависти к Каракалле и в надежде на повышение своей роли.
Макрин в честь своего сына заранее приготовил в качестве подарка для народа дорожные плащи розового цвета. Они должны были называться «Антонинианами», подобно тому как плащи Бассиана были «Каракаллами». Специальным эдиктом он пообещал и раздачу в Риме от имени Антонина. В том же эдикте Макрин объявил о создании культа Антонина Диадумениана, который должны были осуществлять специальные дети-жрецы.
После этого Макрин приказал, чтобы значки и знамена в лагере были антониновскими; он сделал изображения Бассиана из золота и серебра, и в продолжение семи дней совершалось моление за имя Антонина. Оценив такое почитание своего кумира, армия на время затихла, но только на время.
В Зевгме Макрин оставил большой гарнизон, состоявший из дунайских легионов I и II Adiutrix p. f., и X Gemina p. f. Эти легионы засвидетельствованы в Зевгме на надгробиях трех солдат. К сожалению, надписи не могут быть точно датированы; они могли принадлежать либо ко Второй Парфянской войне Септимия Севера, либо к Парфянской войне Каракаллы (Wagner 1976: 132–135, № 1–3 = AE 1977: 819–821; Speidel 1985c: 605–610). Коэн и Сивенне предполагают второе, а также то, что легионы I и II Adiutrix p. f. были на востоке целиком, так как в Византии был похоронен аквилифер легиона II Adiutrix p. f. Тит Флавий Суриллион, умерший в походе.
AE 1976: 641 (Byzantium) D(is) M(anibus) / T(ito) Fl(avio) Surillioni aquilifero / leg(ionis) II Adi(utricis) p(iae) f(idelis), militavit / annos XVIII, vixit annos XXXX, / posuit. Aur(elius) Zanax aquilifer leg(ionis) eiusdem collelg(a)e bene merenti.
Возможно, это означает, что «орёл» легиона был в этом походе, а это значит, что легион шёл в поход целиком.
В том же Византии и тогда же был похоронен букцинатор легиона I Adiutrix p. f. Аврелий Сур. Их надгробия сделаны, возможно, даже, в одной мастерской. А в Перинфе были похоронены два воина шестой когорты того же I Adiutrix p. f. Это тоже вызывает предположения о полном участии легиона в этом походе.
Возможно, что ещё один корпус был оставлен в Кирре. Там найдено надгробие солдата второй когорты легиона VII Claudia p. f., установленное его товарищем, служившим в легионе IV Flavia Felix. Три надгробия свидетельствуют о присутствии VII Claudia p. f. в Галатии и Сирии в конце второго или начале третьего века, но, опять же, ни одно из них не имеет конкретных подсказок датировки, таких как почетные титулы или консульские даты. На надгробии воина VII Claudia p. f. из Анкиры тоже упоминается вторая когорта, так что, почти наверняка, они были членами одной вексилляции. Наконец, ещё одна надпись свидетельствует о воине легиона VII Claudia p. f. в Берое, т. е, по дороге в Месопотамию.
Не исключено, что в Кирре была размещена также вексилляция африканского легиона III Augusta Pia Vindex Antoniniana.
Третий корпус был размещён в Апамее, но о нём подробнее рассказано ниже.
Прибыв в Антиохию во второй половине мая, Макрин послал письмо римскому народу и сенату, говоря в нем, что он всегда поддерживал сенат, даже подвергаясь угрозам Каракаллы. Ясно, что Макрин хотел заручиться поддержкой сената, не имея таковой в армии. Макрин сообщал о благополучном завершении войны и мире с Артабаном, хотя он ещё не был заключён. Он обещал, что не будет никаких репрессий, а сам он будет во всём советоваться с сенатом. Идеалами правителей Макрин объявлял Марка Аврелия и Пертинакса.
Понятное дело, сенат с восторгом принял такое письмо. Многие избавились от висевшей над ними угрозы. Радостные сенаторы моментально распорядились распять доносчиков
