детишкам. Они, то есть мы с Ирочкой, догадались через множество лет и не сразу поняли, что нам досталось. Если строго следовать законам жанра, то, пожалуй, не мешало бы выделить кузену Сереже по трети от доставшихся нам бус и брошек, только он не возьмет и может обидеться, у кузена трудный характер.
Однако стоит вернуться в круг наследников за занавесом. Отец кузена Сергея (опять я не помню, как его звали) прожил трудную жизнь; воевал, попадал в окружение, выходил из него, служил в штрафбате, затем осел в одном из захолустных городков в центральной России, далее переехал обратно за Урал и скончался в позднем среднем возрасте. После войны он навещал родичей в Москве: мою маму, тетю Риту и ее мужа, дядю Славу, тот также приходится им всем троюродным родичем по немецкой линии, чуть более отдаленной, сам черт ногу сломит.
Именно от отца кузена Сергея, мама с тетей узнали, что с их двоюродной сестрой Эрикой произшло злосчастье, она пропала без вести в начале военных действий, скорее всего, погибла в вместе со своим госпиталем. Репрессированный отец-немец и пропавшая без вести сестра вкупе с окружением и штрафбатом делали отца Сергея персоной нон грата в советском табеле о рангах, поэтому он стремился к тишине и незаметности, сына воспитал в том же духе.
Мы с Сергеем увиделись впервые около десяти лет тому назад в доме у его родной, а моей двоюродной тети Эрики. Она пропала не совсем, сначала оказалась в плену вместе с госпиталем, где продолжала лечить раненых с обеих сторон, затем сбежала ото всех «к Богу в рай». Точнее, к родным в Швейцарию, откуда вестей о себе не подавала, опасаясь преследований. Родные в советской России тоже могли пострадать, одно дело сестра и тетка пропавшая без вести, иное – служившая в качестве медика обеим сторонам.
Во время первого визита к швейцарским родственникам наряду с обнаружением тети Эрики и знакомством с Сергеем приоткрылась тайна потерянного и забытого банковского вклада, сделанного общими предками ориентировочно в 1925-27-ых годах. Нам с кузеном Сергеем было дано задание проверить предположения на родной почве среди «отеческих гробов». Надо сказать, что мы взялись за дело с неохотой, но постепенно втянулись, нашли надобную нить, она привела в Цюрих, где в банке выявился фонд Зиберов вместе с условиями, о которых речь велась выше.
Надо сказать, что участники поисков были удивлены результатом, затем очень скоро привыкли. К тому же, никто, кроме кузена Сергея ничего реально не приобрел, и к привычке приложилось досада – сколько суеты из-за скромных сумм! Однако при получении прав на мелкие деньги пришлось досконально ознакомиться с условиями и правами родных, которые вошли в состав подопечных фонда в реальное время. Наследники фонда Зиберов пребывали в момент вскрытия фонда в таком составе: никого со стороны сестры Герты; кузен Сергей и тетя Эрика со стороны брата Макса(?); самый богатый урожай наследников оставил брат Феликс – моя мама Мария Феликсовна, ее сестра тетя Рита, мы с кузиной Ирочкой и наши детишки, Славик и Мика – Феликсовичей вышло шестеро. Итого – восемь легальных наследников, из них лишь один в совершенных летах и мужского пола, именно кузен Сергей.
С денежным фондом в Цюрихе в процессе текущей истории происходили разные пертурбации, в Швейцарии долго длился настоящий «остров стабильности», не в укор никому, но будет сказано. В согласии с условиям и процентными ставками, фонд Зиберов прирастал и в течение неполного века вклад оброс процентами довольно ощутимо, что позволило на деле выполнить пожелания предков-основателей.
Не буду подробно пересказывать, как фонд перешел из домысла в реальность, однако кузен Сергей, принял в поисках активную роль. Иногда доходящую до нереальности… Кузен мнимо умер, вместо него мы с Ирочкой обнаружили на похоронах чужое тело и опешили, не разгласив подмены. Немного спустя кузен объявился в чужих краях и сказал, что очень испугался и сбежал, когда события приняли нежелательный оборот. Получилось, что вместо него в гробу оказался злонамеренный соискатель, о подробно сказано в ином повествовании.
Впоследствии кузен Сергей автоматически возглавил вышедший из подполья фонд в соответствии со своим статусом наследника мужского пола в совершенных летах. К тому же Сергей получил свою сумму наличными вместе со званием директора-хранителя. Все остальные, а именно женщины и дети – оказались под эгидой главы и условий фонда. Честно скажу, что лично я утомилась, пытаясь вникнуть в юридические и финансовые прописи, оставила управление Сергею и тете Эрике (ее назначили в коллегию фонда по праву старейшей из неправомочных наследников), за собой оставила функции пресс-атташе, а именно выбилась из сил, объясняя маме условия распределения денег, но не преуспела. Ирочка объяснилась с тетей Ритой проще, та сказала, что ничего не понимает, пускай дочка Ира забирает деньги, положенные им троим – ей, маме и сыну Славику, чтобы со временем скопилась сумма для образования внука, независимо от доходов родителей. Очень резонно.
Моя мама Мария Феликсовна тоже ничего не смогла понять в банковских хитросплетениях, и я ее нисколько не виню. Однако мама подозревала кузена Сергея с тетушкой Эрикой в злоупотреблениях и сетовала, получая из моих рук, затем со своего личного счета положенную ей рентную сумму. Надо сказать, что сумма вышла довольно скудной, поскольку в условиях фонда оказалась поправка, сделанная в двадцатых годах прошлого века.
Предки-основатели, в частности дед Феликс, не учли ползучей инфляции швейцарского франка и постановили, чтобы рента исчислялась с размеров назначенной суммы, но не превышала пяти тысяч франков в год, дабы не баловать женщин и детей сверх разумной необходимости. По тем временам это были солидные деньги, на которые женщины и дети могли жить относительно безбедно, но сейчас…
Сейчас бедная Мария Феликсовна получала прибавку к своей трудовой пенсии от фонда Зиберов примерно в тех же размерах, в каких столичный мэр Лужков платил пенсионерам, не дотянувшим до прожиточного минимума. Мария Феликсовна чувствовала себя обиженной сверх меры даже по сравнению с сестрой Ритой. Потому что сестра вместе с дочкой и внуком получали втрое больше, чем она одна. Нашу с Микой ренту мама полагала отрезанным ломтем, потому что ей не предложили объединиться. Тоже есть своя логика, правда, не очень внятная.
Тем не менее дальше пошло сложнее. Бедная тетя Эрика давно уже была плоха здоровьем, однако, оставаясь в здравом уме, определила, что с ее кончиной в фонде следует произвести обновление руководства. Старушка Эрика убедила Сергея начать процедуру модернизации фонда по согласованию с банком.
Как и что они
