обратно, прямо ему в глаз.
Кинжал мгновенным движением ловит Леопард. Я хочу крикнуть: «А ну завязывай с этим своим лицедейством, ты, черная сука!» – но сдерживаюсь. Бунши продолжает работать на публику, скручиваясь и раскручиваясь как тесто; сворачивается, взвивается, растекается. Рычит Леопард, тревожно суетится барышник: ведь это его сбивчивый, фальшиво-вкрадчивый говорок вызвал явление такой гостьи. «Хотя кто, как не ты, дура, надоумила его нести весь этот вздор», – хочется мне сказать ей. Наконец она выпутывается из своей собственной массы и картинно встает, словно ожидая рукоплесканий. Нсака знает, что на меня сейчас лучше не смотреть, потому что известно, каким взглядом я ей отвечу.
– Перед вами я, фея…
– Омолузу. Все это видят, – пренебрежительно фыркает Следопыт.
– Бунши! Некоторым известная как Попеле.
– Кто ты, мелкий речной бес?
– Тут Леопард много говорил о твоем носе, – жеманно заявляет Бунши. – Но отчего-то ни разу о твоем паскудном рте.
– Как он неизменно тебя вынюхивает, а следом в тебя еще и вляпывается, – ехидничает Нсака Не Вампи.
Первым смеется Амаду, затем Нсака, и даже Сад-О’го отводит взгляд, скрывая улыбку. В тусклом свете факела я вижу, как ухмылка сходит с лица Следопыта. Он обжимает рукоять топорика.
– Ты забыл, как я поступила с твоим ножом? – бдительно спрашивает фея.
– Леопард, я устал от этой комнаты, – говорит Следопыт со вздохом.
– Выслушай всю историю, а там уж решай, хочешь остаться или нет, – говорит Бунши.
– Как, опять?! Кто-нибудь, пообещайте мне, что в рассказе будет про еблю!
Бунши цветисто излагает про Кваша Дару, Басу Фумангуру и о том, как этот человек, которого Король любил больше всех, вскоре с ним порывает. У Басу есть представления о том, каким должны быть Король и его страна, что ставит на его сторону народ, но отвращает всех, кто предпочитает Север таким, какой он есть, вместе с его правящим домом и старейшинами. Затем однажды ночью Басу ловит старейшину за изнасилованием невинной девушки и убивает его. Хорошо для девушки, хорошо для всех, кто любит справедливость, но плохо для Фумангуру. Он бежит в Конгор со своей семьей и через несколько лет начинает наивно полагать, что ему ничто не угрожает. В Ночь Черепов в дом вваливаются омолузу, и она, Бунши, спасает его младшего сына. Я знала, что Нсака не будет на меня смотреть, когда я повернусь к ней, но всё равно смотрю на нее; смотрю пристально, ем ее поедом глазами – пусть она видит хмурость моего лица. Водяная фея рассказывает им, что наследником трона стал ребенок Басу Фумангуру. Я же хочу встать и сказать, что хватит такого вранья, но вместо этого гляжу в темноту, и мне там вправду мерещатся вороны.
Тогда Следопыт замечает, что, быть может, тому ребенку лучше там, где он сейчас, с кем бы он ни был, и уж всяко лучше, чем с этой водяной феей, которая не смогла его уберечь изначально.
– Я серьезно: ты же и вправду выглядишь как ходячая мишень, которая на стрелу так и напрашивается, – говорит он.
Еще несколько таких слов, и не исключено, что я к нему даже проникнусь, тем более дыры в повествовании Бунши становятся такими большими, что начинают посвистывать.
– Фея, между прочим, платит тебе не за то, чтобы ты спрашивал или думал, а чтоб просто нюхал, – неожиданно говорит Нсака. – Ты у нас тот, у кого чутье на все запахи. Если эта работа тебе не по силам, то уходи.
– Это я здесь решаю, кто у меня останется, а кто уйдет, – говорит Бунши, тоже неожиданно.
Следопыт не слушает ни ту ни другую. Он опять возле окна, напряженно принюхивается. Если сейчас дверь распахнется и появится тот, о ком я думала, поднимаясь наверх, то я не ошибусь: именно его здесь и не хватало.
– Через два дня мы выезжаем в Конгор. Пойдешь ты или нет, мне всё равно, – говорит Нсака. – Вас двоих хочет только она.
Звук шагов притягивает и ее; она чутко вздрагивает, а затем переходит на шаг, стараясь скрыть свою порывистость. Нет, с этим змеем она определенно полюбливается.
– Ты задерживаешься. Все уже…
Ее фразу обрывает свист пущенного мимо ее лица тесака; мгновение, и он с упругой дрожью вонзается в дверь.
– Ты спятил? Чуть ведь не попал, друг мой, – говорит Найка, входя с глумливой улыбкой.
Честно говоря, я не прочь пройти мимо своей праправнучки и притронуться к коже мужчины, который считает, что ничего более ему на себе носить незачем. «Змеиная кожа, меховая шкура, ты просто хочешь потрогать», – звучит голос, похожий на мой, но я не понимаю, о чем он.
– Промахиваться я и не думал! – рычит Следопыт, метнув свой второй топорик Найке прямо в лицо. Человек-змея уворачивается, при этом топорик в полете чуть не задевает Нсаку. Перехватив, Найка метает его обратно в Следопыта, но оружие летит как-то криво; в сумраке трудно определить. Найка что-то бормочет о чарах, а Следопыт в этот момент кидается на него, и оба, вываливаясь за дверь, катятся вниз по лестнице, рискуя грянуться вниз.
Сзади, понося их обоих, бежит Нсака, будто не знает, что последнее, где стоит находиться – это между двумя дерущимися мужиками. Срываюсь с места и я – не за ними, а за ней, и от дверного проема вижу, как те двое всё еще валятся в темноту, пуская искры оружием, что сечет и царапает раствор сильнее, чем кожу.
– Найка! – голосит Не Вампи.
Свет тусклый, но всё равно видно, как они падают на лестничную площадку и Найка напрыгивает на Следопыта, а тот его отбрасывает, и снова блестит клинок. Ловким движением Найка выбивает его из руки Следопыта и лупит в живот, отчего тот сгибается, лицом прямо Найке к колену. Следопыт орет и пошатывается, но дело не окончено. Прижав Найке правую руку, он снизу бьет его в подбородок и припечатывает лбом по лицу. Воздух для меня неуловимо меняется; веет чем-то столь сладостно знакомым, что млеет душа. «Эх, сейчас бы сюда палку», – мелькает мысль, которую лучше не озвучивать. Не Вампи орет, чтобы я их остановила, мне же думается лишь о том, как я всё же истосковалась по запаху хорошей драки. Мимо меня проскакивает Леопард, но что он там сделает как кошка? Найка боец более опытный, однако Следопыту всё равно, проиграет он или нет. Нсака, поняв бесполезность своего вопля, сбегает вниз по лестнице. В это время Следопыт бросается Найке на спину и обхватывает сзади за шею. Но вскоре его рука отрывается от шеи, и
