– Вы из личной и политической неприязни несправедливо обвиняете американского ветерана и деловую женщину, – возразил я.
– Неужели? В таком случае нам придется продолжить наш разговор, пока один из нас не переменит мнения. Итак, каким способом вы покинули Хюэ?
– На мотоцикле. И, как вам известно, тем же самым способом прибыли в Дьенбьенфу.
– Но по дороге превратились в канадцев.
Я промолчал.
– Где вы взяли мотоцикл?
– Купил.
– У кого?
– У какого-то человека на улице.
– Как его фамилия?
– Нгуен.
– Я начинаю терять терпение.
– Как можно потерять то, чего не имеешь?
Фраза ему понравилась, и он улыбнулся.
– Мне кажется, я догадываюсь, где вы взяли мотоцикл.
– В таком случае зачем спрашиваете?
– Хотя нет, не знаю. Но прежде чем мы расстанемся, вы с мисс Уэбер мне с готовностью расскажете.
Значит, до Уена пока не добрались. У Пройдохи из транспортной конторы большие неприятности. Кам то ли умер, то ли в бегах, а Анх, я надеялся, благополучно встретился в Лос-Анджелесе со своими родными.
– Где вы останавливались во время своей двухдневной поездки в Дьенбьенфу?
– Переночевали в лесу.
– А не в горской деревне?
Мы снова вернулись к горской теме.
– Я бы запомнил.
Манг сверкнул на меня глазами.
– На дороге двести четырнадцать неподалеку от лаосской границы убиты два солдата. У одного из них в груди найдена пуля сорок пятого калибра. Она была выпущена из автоматического пистолета "кольт", который состоит на вооружении армии США. – Он смотрел на меня так, словно полагал, будто я что-то знаю об этом инциденте. – Вы в это время находились где-то поблизости.
Я не отвел взгляда.
– Понятия не имею, где дорога двести четырнадцать. Я ехал по шоссе номер один, затем номер шесть – прямо в Дьенбьенфу. А вы утверждаете, что я убил двух солдат на какой-то дороге двести четырнадцать. Я не желаю отвечать на подобные абсурдные обвинения.
Манг продолжал на меня смотреть.
– Не забывайте, – напомнил я ему, – мы согласились добровольно приехать сюда, чтобы ответить на несколько ваших вопросов. Очень скоро выяснится, что нас держат против нашей воли. Ваше имя, полковник, известно нашему посольству. И наше отсутствие свяжут именно с вами. – На мой взгляд, получилось недурно, однако Манг не оценил.
– Вы меня плохо слушали, мистер Бреннер. Мне плевать на ваше посольство и на ваше правительство. Я за конфронтацию.
– И вы ее получите.
– Вы заставляете меня напрасно тратить время. – Манг перевел взгляд на Сьюзан. – А вас-то я вас совсем не замечаю.
– Это я вас не замечаю, – парировала она.
Вьетнамец рассмеялся.
– Мне кажется, вы меня не любите.
– Не люблю.
– Почему? Из-за фотографий? Или потому что, как многие ваши соотечественники, с пренебрежением относитесь к вьетнамцам?
– Прекратите! – прервал его я. – Ваша манера допроса...
– Я не с вами разговариваю, мистер Бреннер. Иначе бы спросил, как часто вы употребляли расистские выражения вроде "желторылый", "косоглазый", "азиат", "недоносок" и прочие. Можете ответить?
– Часто, но не в последние двадцать пять лет. И оставим эту тему.
– Отчего же? Она меня очень интересует. – Манг снова перевел взгляд на Сьюзан. – С какой целью вы проживаете в моей стране?
– Мне здесь нравится, – ответила она.
– Не верю.
– Мне безразлично, верите вы мне или нет. Мне нравится вьетнамский народ, его культура и традиции.
– Вы забыли сказать про деньги, – напомнил полковник.
– Да, мне не нравится ваше правительство. Но правительство и народ – это не одно и то же. Если бы вы были американцем, то и тогда я бы считала вас отталкивающим и достойным презрения.
Я уже решил, что через три секунды мы поедем на лифте в подвал, но наш тюремщик просто смотрел в пространство.
– Вся проблема в иностранцах, – наконец проговорил он. – У нас слишком много туристов и слишком много деляг. Ну ничего, скоро на двух будет меньше.
Я опять решил, что он говорит про нас.
– Займитесь своими проблемами, – посоветовала ему Сьюзан. – Начните хотя бы с этого здания.
– Не надо нас учить, как управлять страной, – отозвался он. – Мое поколение и поколение моего отца кровью заплатили, чтобы освободиться от гнета Запада. И если потребуется еще одна война, чтобы избавиться от капиталистов и иностранцев, мы не станем колебаться и принесем любые жертвы.
– Вы сами понимаете, что это абсурд, – возразила Сьюзан. – Те дни давно прошли.
Манг вернулся в ту область, где чувствовал себя словно рыба в воде, и стал опять пристраивать нас к расстрельной команде.
– Итак, – начал он, – вы выехали из Хюэ на мотоцикле во вторник утром, а в Дьенбьенфу прибыли в среду поздно вечером и зарегистрировались в мотеле.
– Совершенно верно.
– В четверг утром вы посетили места боев и сообщили гиду, что вы канадцы и, кажется, ботаники.
– Я сказал, историки из Коннектикута.
– Что такое Коннектикут?
– Часть Соединенных Штатов.
Манг как будто немного смутился.
– Штат мускатного ореха, – добавил я.
Он пропустил это мимо ушей.
– Потом вы приехали на мотоцикле в деревню Банхин и опять представились... историками.
Я промолчал.
– Мисс Уэбер со всей определенностью заявила на рыночной площади, что вы канадцы. Зачем вы так поступили?
– Некоторые не любят американцев. А канадцы нравятся всем.
– Я не люблю канадцев.
– А скольких канадцев вы знаете?
Манг понял, что я увожу его от предмета нашей беседы. Я старался выиграть время. Осмелится ли он держать нас после того, как нас хватятся? Только хватятся ли? И когда? Завтра, может быть. А сегодня – вряд ли. Прием у посла – необязательная встреча. И уж меня-то точно не хватятся, если считают, что я давно плыву по реке на пару с господином Вином. Я прикидывал, не пора ли ходить с туза, но инстинкт подсказывал, что полковник Манг еще не дозрел.
– Зачем вы ездили в Банхин? – спросил он.
– Вы сами знаете.
– Знаю. Но, по совести сказать, не очень понимаю, зачем вам понадобилось навещать Тран Ван Вина. Так что извольте объяснить.
