глазами.
– Это невозможно.
– Я знаю, так кажется, – сказал я.
– В сейфе мистера Боудича правда стоит ведро с золотом?
– Я покажу тебе, – повторил я. – Когда будешь готов. Я знаю, это очень тяжело принять.
Он сидел на полу, скрестив ноги, гладил Радар и думал. Через какое-то время он сказал:
– Этот мир, который, как ты утверждаешь, ты посетил, – волшебный? Как Ксанф из книг Пирса Энтони, что ты читал в младших классах? Гоблины, василиски, кентавры и всё такое?
– Не совсем, – сказал я. Никогда не видел кентавра в Эмписе, но если там были русалки… и великаны…
– Могу я пойти туда?
– Думаю, ты должен, – сказал я. – По крайней мере, один раз. – Потому что Эмпис не совсем похож на Ксанф. В книгах Пирса Энтони не было Глубокой Малин или Гогмагога.
Мы отправились туда неделю спустя – принц, который больше не был принцем, и мистер Джордж Рид из «Рид Иншуранс». Я провёл ту неделю дома, питаясь старой доброй американской едой, спал на старой доброй американской кровати и отвечал на вопросы старых добрых американских копов. Не говоря уж о вопросах дяди Боба, Линди Франклина, Энди Чена, некоторых руководителей школы, и даже миссис Ричлэнд, местной проныры. К тому времени мой отец уже видел ведро с золотом. Я также показал ему малыша-огонька, который он осмотрел с большим интересом.
Хотите узнать историю, что мы придумали на скорую руку с отцом… который, так уж случилось, был крутым страховым следователем, помните? Тем, кто знал множество ловушек, в которые попадали лжецы, а значит знал, как их избежать. Вероятно, вы хотите, но давайте я просто скажу, что свою роль сыграла амнезия, и добавлю, что собака мистера Боудича умерла в Чикаго до того, как я попал в беду, которую не могу вспомнить (хотя я, кажется, помню, как меня ударили по голове). Наша с отцом нынешняя собака – это Радар II. Готов поспорить, что мистеру Боудичу, который вернулся в Сентри под видом собственного сына, это бы понравилось. Билл Харримэн, репортёр из «Уикли Сан», просил меня об интервью (должно быть, он узнал новости от кого-то из копов). Я отказался. Меньше всего я нуждался в огласке.
Вам интересно, что случилось с Кристофером Полли, мерзким маленьким Румпельштильцхеном, который хотел убить меня и украсть сокровища мистера Боудича? Мне тоже было интересно, и «Гугл» ответил на этот вопрос.
Если вы вернётесь к началу моей истории, то, возможно, вспомните, как я боялся, что мы с отцом окажемся бездомными и будем спать под эстакадой со всеми нашими пожитками, вмещающимися в магазинной тележке. Этого не случилось с нами, но случилось с Полли (хотя я не уверен насчёт магазинной тележки). Полиция нашла его тело под эстакадой Трай-Стэйт-Толлвэй в Скоки. Ему нанесли несколько ножевых ранений. Хотя при себе у него не было ни бумажника, ни удостоверения личности, его отпечатки оказались в досье, как часть длинного списка арестов, начавшихся ещё в подростковом возрасте. В новостной статье цитировался капитан Брайан Бэйкер, который сказал, что жертва не могла защитить себя, потому что оба его запястья были сломаны.
Я убеждал себя, что Полли, скорее всего, в любом случае не пережил бы нападение – он был от горшка два вершка, и я забрал его пистолет, – но я не мог быть в этом уверен. Я также не уверен, что мотивом для убийства стала добыча, полученная при ограблении ювелирного магазина. Может, он проболтался не тому человеку, когда хотел сбыть награбленное, и поплатился за это жизнью? Я не знаю, не могу знать, но в глубине души я в это верю. Я сомневаюсь, что Полли умер в то же самое время, когда Рыжая Молли смахнула Питеркина со своего пути, да так сильно, что этого противного карлика разорвало пополам, но допускаю, что это возможно.
Я могу успокаивать себя тем, что Полли сам навлёк беду на себя, и это правда, но когда представляю, как он поднимает свои бесполезные руки, пытаясь отразить удары ножа того, кто стоял над ним на коленях в том заваленном мусором переходе, я не могу избавиться от чувства жалости и стыда. Вы можете сказать, что у меня нет причин испытывать стыд, что я сделал то, что должен был, чтобы спасти свою жизнь и тайну сарая, но стыд подобен смеху. И вдохновению. Он не стучит в дверь.
2
В субботу, после того, как я вернулся домой, со Скалистых гор налетела сильная снежная буря. Мы с отцом доковыляли до дома мистера Боудича – я был в обуви, от которой мои ноги не сводило судорогой – и зашли с заднего хода. Папа с неодобрением посмотрел на пробитую стенку сарая.
– Это нужно будет починить.
– Я знаю, но только так я мог выбраться наружу после того, как Энди повесил замок на дверь.
В малыше-огоньке не было необходимости, потому что мы захватили два фонарика. Радар осталась дома. Если бы мы вышли из туннеля с ней, она тут же устремилась бы к Дому Обуви, а я не хотел встречаться с Дорой. Я не хотел видеть никого, кто мог узнать меня. Лишь хотел убедить отца, что другой мир реален, а потом убраться назад. Было и кое-что ещё – странное и, возможно, эгоистичное чувство: я не хотел слышать, как отец говорит по-эмписиански. Это было моё.
Мы спустились по винтовой лестнице, я шёл впереди. Отец всё повторял, что не может в это поверить, не может в это поверить. Я молил Бога, чтобы не подтолкнуть его к психическому срыву, но учитывая ставки, у меня не было другого выбора.
Я до сих пор так считаю.
В туннеле я сказал ему светить под ноги.
– Потому что тут водятся летучие мыши. Большие. Не хочу, чтобы они летали вокруг нас. А ещё мы подойдём к месту, в котором у тебя может закружиться голова; будет ощущение, будто ты вышел из собственного тела. Это граница.
– Кто создал это? – тихо спросил он. – Господи Иисусе, Чарли, кто это создал?
– Можешь заодно спросить, кто создал мир.
Наш или другие. Я уверен, что есть другие, может быть, столько, сколько звёзд на небе. Мы ощущаем их. Они дотягиваются до нас во всех старых сказках.
Мы подошли к переходу, и отец чуть не упал, но я был наготове и поддержал его за поясницу.
