что ты вкладываешь в это слово тот же смысл, что и я. Понимаешь, ведьмы не болеют в том смысле, в котором болеют все остальные люди.
— Но моя мама была ведьмой, и она болела, тяжело болела. Я как-то подслушала их с папой разговор: мама тогда говорила, что ей не сможет помочь ни один врач. Они не хотели, чтобы я знала…
— Значит, ты не так проста, — перебила её Клементина. — Твоя мать была ведьмой-одиночкой? Она использовала кровь, когда колдовала?
— Я не знаю, — робко ответила Мегги, удивившись властности и требовательности, прозвучавшей в голосе ведьмы. — О том, что мама — ведьма, я узнала недавно, когда на нас с сестрой напали. Марта тогда взмахом руки разбила арбалет. И я заставила её рассказать мне всё. Хоть Марта и говорит, что мама не ведьма, я ей не верю.
— Взмахом руки? — недоверчиво переспросила Клементина. — Ты уверена?
— Абсолютно! — громко воскликнула Мегги, уязвлённая тем, что её слова поставили под сомнение.
— Не кипятись, девочка, — одёрнула её ведьма. — Я просто уточняю. А в тебе магических способностей нет или они не пробудились ещё?
Мегги начинала «кипятиться». Она чувствовала себя человеком на допросе — не хватало только яркого света, направленного в лицо, и доброго полицейского, который допрашивал бы её вместе с Клементиной.
— Не уверена, — нехотя ответила Мегги.
— Не уверена в чём? — напирала женщина.
— Не уверена, что во мне их нет, — процедила сквозь стиснутые зубы Мегги.
Повисло молчание, долгое молчание. Однако по тому, как сопела и кряхтела Клементина, было понятно, что она не спит. Думает, скорее всего. Мегги привалилась затылком к бетонной стене и прикрыла глаза. Девочка тоже думала. Правильно ли она поступила, рассказав обо всём совершенно постороннему человеку, или нет, она не знала, но всё-таки нуждалась в ком-то взрослом — в том, кто подскажет и поможет если не действием, то хотя бы советом.
— Что ж… — хриплый голос вырвал Мегги из полудрёмы, в которую она начала соскальзывать. — Послушай меня, Мегги, когда Вивьена придёт сюда, хотя не факт, что это будет именно она, ты должна быть уверена в одном: в тебе нет магии, и никогда не было. И даже если ты что-то чувствуешь или думаешь, что можешь что-то сделать, не пытайся. Не здесь, — женщина вновь закашлялась. — Ты меня поняла?
— Да.
— Умница, — похвалила её Клементина, и в голосе той Мегги услышала сострадание и поддержку, отчего вновь захотелось разрыдаться. Она так хотела домой. — А сейчас я посплю. В этом месте сон — единственное, что ещё может скрасить будни.
Раздался лязг цепей, и Мегги поняла, что ведьма поудобнее устроилась на своём тюфяке.
— Как же я хочу, чтобы Марта пришла и забрала меня отсюда, — в сердцах воскликнула девочка, смаргивая набежавшие слёзы.
Ведьма рассмеялась. Горько, надломлено, и смех её перерос в кашель.
— Хорошо, когда есть человек, которому можно всучить роль доблестного героя в доспехах. Надеюсь, когда твоя сестрёнка придёт, ты и за меня попросишь. Моя-то скорее от облегчения выдохнет, чем пойдёт меня спасать.
— Вы о Кеторин? — произнесла Мегги прежде, чем успела подумать. — Не думаю, что она бросила бы вас в темнице.
Воздух буквально зазвенел от повисшей тишины. И Мегги начала гадать о том, насколько большую оплошность она совершила. Ведь Клементина вполне могла и не знать никакой Кеторин — мало ли в мире похожих людей. Она как-то читала теорию восьми двойников, мол, у каждого человека есть восемь людей, которые очень похожи на него внешне. Причём это не должно быть именно стопроцентное сходство — они могут даже быть разных национальностей, но при этом быть похожи.
Однако следующие слова Клементины разрушили все сомнения на корню.
— Девочка, кто ты такая, чёрт тебя дери? — цедя каждое слово, спросила пленница, и в голосе её было так много угрозы, что Мегги вздрогнула. — И откуда ты знаешь имя моей младшей сестры?
Мегги потупилась, прежде чем ответить:
— Я Мегги… Магдалина Рудбриг. А Кеторин… её можно назвать кем-то вроде подруги моей сестры.
Ещё немного тишины. А затем смех Клементины, похожий на карканье ворон, пронёсся эхом по коридорам.
— Подругой? Серьёзно? Сомнительная, конечно, честь — быть подружкой такого человека, как Кетти, — усмешка отчётливо слышалась в голосе женщины. — Если бы я верила в тесность мира, то спросила бы, не знакома ли ты случаем с кем-то из моих детей!
Казалось, женщину забавляло такое соседство.
— Джуди? — предположила Мегги, и смех тут же стих.
— Девочка, — проскрежетала Клементина, — если вдруг ты окажешься подсадной уткой, я нашпигую тебя яблоками и зажарю на вертеле. Всё поняла? Советую выбирать слова и подумать над моим следующим вопросом, прежде чем ответить. Где Джуди? Немедленно отвечай!
Послышался лязг цепей и заковыристые проклятья. Мегги отчего-то подумала, что, не разделяй их стены и решётки, ведьма набросилась бы на неё и, возможно, даже ударила бы. Для Мегги, которую никогда в жизни не били, сама мысль о том, что кто-то может поднять на неё руку, была пугающей.
— Где моя дочь? Если ты сейчас же не ответишь, я!..
— В Рупи, — не дав той договорить, перебила Мегги. От открытой угрозы, исходящей от слов Клементины, у неё по спине побежали мурашки. — Меня одну похитили. Они стреляли в мою бабушку. Джуди… она не должна была приходить заниматься со мной в тот день.
Глаза обожгло слезами, а в носу защипало. Мегги выпаливала всё на одном дыхании, мешая слова со всхлипами, пока в какой-то момент Клементина не остановила её, громко гаркнув и потребовав прекратить.
— Я тебя не совсем поняла. Поэтому, пожалуйста, намотай сопли на кулак и говори по-человечески. Своим воем ты привлечёшь сюда охранников и, поверь мне, нам не понравится, если они придут.
Мегги немалых сил стоило совладать с собой и рассказать всё как есть с самого начала. О папе и аварии, о Джоне и Марте, о Кеторин и Джуди. Слёзы так и катились из глаз, но она собрала их в кучку и затолкала в самые глубины своей души. Она будет плакать потом, когда окажется дома, и ей ничего не будет угрожать. Ведь Клементина не плакала, а ей было в разы хуже. Значит, и Мегги не будет плакать.
— Да уж, девочка, ну и задачку ты мне, конечно, удружила, — как-то отстранённо произнесла Клементина, словно разговаривая сама с собой.
После этого Клементина молчала довольно долго, и Мегги начала думать, что та уснула. Девочка поднялась на ноги и побрела к своему тюфяку. Заняться было практически нечем, а Мегги терпеть не могла бесцельное времяпрепровождение. Она всегда что-то делала. Читала,
