для него иной исход, кроме смерти! Вернуться к прежней неизвестности? Но кто поручится ему, что вслед за немилостью императора на него не будет сделан донос и его не осудят на галеры? Прошлое начало рисоваться ему в других красках. Он видел перед собою Жана Бурдона с мертвенно бледным лицом, лежащего на траве и облитого кровью. Но вот что-то тёмное промелькнуло мимо него. Он отскочил в испуге. Это была Кристель. Привидение исчезло в толпе, секунду спустя он опять увидел её голову в нескольких шагах от себя. Ему показалось, что она кивнула ему головой. Холодный пот выступил у него на лбу.
Он схватил себя за голову. Что это с ним? Не начало ли это сумасшествия? Разве он забыл, что эта цыганка танцевала на сцене? Его враги думали поймать его на этом случайном сходстве. Тем не менее он не решается взглянуть в ту сторону, где стоит девушка в коричневой юбке. За пылающими колоннами слышится раздирающий душу крик:
— Антуанета! Антуанета!
Двор и сад были переполнены не одними гостями. Полиция и прислуга не в состоянии были задерживать более народную массу. Одни пробрались в ворота, другие через соседние дворы; иные прямо перелезали через забор. В то время как большинство стремилось только насытить своё любопытство, нашлось немало мошенников и воров, которые спешили воспользоваться общим смятением. Недаром несколько часов тому назад выставили им напоказ столько бриллиантов, золота и разных дорогих вещей!
В толпе мелькают фигуры танцоров и танцовщиц в фантастических балетных нарядах; румяна плохо скрывают ужас, который отражается на их лицах. Всё кружится, снуёт взад и вперёд; всюду шум, крики и стоны. Зефирина ищет Эгберта и Дероне и громко зовёт их. Опасность для остающихся в зале увеличивается каждую минуту. Со всех сторон летят горящие обломки, доски, целые хлопья огня; искры, разносимые ветром, падают огненным дождём на дворец и ближайшие дома. Уверенность в скором прибытии императора заставляет многих работать с удвоенной силой. Явилась, наконец, и обещанная помощь. Одни за другими подъезжают пожарные экипажи. Знатные господа работают наравне с мастеровыми, слугами и пожарными; они сбросили с себя парадное платье, носят воду, разрубают топорами горящие стены. Но масса праздных, снующих взад и вперёд людей мешает им. Под тяжестью толпы обрушились ступени главного входа, обращённого в сад. Многие получили ушибы; иных подняли мёртвыми. Бегство становится ещё более затруднительным.
Витторио мало-помалу оправился от испуга, причинённого появлением мнимой Кристель. Ему показалось, что он узнает в вихре пламени стройную женскую фигуру с распущенными волосами и в пылающим платье. Но вот облако дыма скрыло её от его глаз. Не Антуанета ли это? Или, быть может, это только призрак, вызванный его воображением? В этот момент с треском слетела с потолка большая люстра; над нею поднялась колонна чёрного дыма, опоясанная багровыми полосами огня.
Когда вторично показалось пламя над галереей, в танцевальной зале явственно раздался зловещий крик: «Пожар! Пожар!»
Эгберт хотел остановиться и вывести Антуанету из толпы.
— Это пустяки! Ложная тревога! — говорит ему Антуанета, почти насильно увлекая его в ряды танцующих.
Но звуки музыки внезапно умолкают. Скрипачи останавливаются, как будто у них нет времени даже для одного удара смычка.
Порядок пар нарушен. Мерный и стройный танец превращается в дикое, беспорядочное бегство. Эгберт, крепко схватив за руку Антуанету, спешит к эстраде в надежде вывести молодую графиню через потайную дверь за императорскими креслами.
— Вы дрожите, Эгберт? Что с вами?
— Я не успокоюсь, пока не уведу вас отсюда. Ваш шлейф волочится по полу, поднимите его; он может загореться от искры.
— Вы беспокоитесь обо мне? Но если бы вы могли знать то, что у меня делается в душе!
— Какое у вас странное выражение лица! Что вы задумали, Антуанета? Идите же!
Обняв её за талию, он почти насильно заставляет её идти за собою.
Она вырывается из его рук; теснота мешает ему добраться до эстрады.
— Оставьте меня, Эгберт; у меня нет иного выхода, кроме смерти. Моё сердце умерло. Вспомните один наш разговор о Семеле, сгоревшей в олимпийском огне...
Сама ли она вырвалась от него или их разъединил натиск толпы? Он ещё видит её. Но что это с ней! Какое безумие! Она направляется прямо к галерее, объятой пламенем! Эгберт бросился за нею в надежде спасти её. Всего несколько шагов разделяют их. Но вот она пошатнулась и упала Несмотря на его отчаянные усилия пробраться вперёд, непроходимая стена людей окружает его со всех сторон и уносит с собою.
Между тем во дворе и в саду, где ещё за минуту перед тем господствовал полный хаос, водворилась внезапная тишина и порядок. Приехал император. Проводив свою супругу до Тюильри, откуда она должна была отправиться в St.-Cloud, он вернулся на пожар.
— Вы видите, я сдержал слово, — сказал он князю Шварценбергу, который был вне себя от беспокойства, предчувствуя страшную потерю. Его невестка Паулина Шварценберг осталась в зале; за минуту перед тем пронесли его молодую племянницу, покрытую ожогами.
По распоряжению императора во двор вступил батальон его гвардии и гонит перед собой всех праздных зрителей, не занятых тушением пожара и не принадлежащих к домашнему штату австрийского посланника. Все выходы, двери и коридоры дворца заняты солдатами; они оцепили место пожара. Точно и беспрекословно исполняется всякое приказание. Наполеон стоит молча перед разрушенными ступенями главного входа в своём сером невзрачном сюртуке, с руками, сложенными на груди. Его фигура ярко освещена багровым пламенем. Все робко отступили от него. Новый министр полиции Савари и полицейский префект Дюбуа избегают попасться на глаза властелина из боязни подвергнуться его гневу, предоставляя ему в случае неудовольствия излить свою ярость на младших полицейских и пожарных. Даже те, которые не видят Наполеона, чувствуют его присутствие.
На небе собираются грозовые тучи, но огонь начинает стихать. Сверху слышится глухой треск, дрогнул потолок, ещё несколько секунд, и великолепное праздничное здание, сооружённое на одну ночь, обрушилось с грохотом, представляя собою гигантский пылающий костёр. Тут уже нечего было спасать; все усилия должны быть направлены на то, чтобы остановить распространение пожара.
Как ни велик страх перед Наполеоном и уважение к его присутствию, но трагический конец праздника произвёл на всех слишком сильное впечатление, чтобы у каждого не появилось желания поделиться своими соображениями. Многие шёпотом напоминали друг другу о фейерверке 30 мая 1770 года, устроенном в честь свадьбы Марии Антуанеты и Людовика XVI. Как тогда, так и теперь, факелы Гименея смешаны с пламенем пожара и
