его прикосновения успокоили боль, вызванную воспоминаниями. Я вытащила коробку. Неверра и Имоджин очень мне помогли. Имоджин – слава старым богам – отвлекла Совет, чтобы Неверра и Логан смогли улизнуть. Я открыла коробку и вынула серебряное ожерелье с подвеской.
– Что это такое? – спросил он.
– Я знаю, что ты сохранил фотографии с фестиваля, а я их сожгла. Поэтому я попросила Неверру вернуться к той фотобудке и взять еще один экземпляр. Они хранят их в архиве годами. Она взяла копию и втиснула в этот кулон.
Я покачала подвеской в воздухе. Темно-зеленые изображения мерцали в лунном свете.
– Это от ювелира из Вейстрана, недалеко от Наарирэля. Он может превратить что угодно в украшения, вставить туда фотографии или вырезать слова. Мне всегда хотелось что-то оттуда. Влюбленные ходили к нему за подарками, но я… – Я замолчала и покачала головой. – Я просто подумала, что если ты захочешь их сохранить, то так они по крайней мере не потеряются.
Самкиэль посмотрел на меня, а затем на ожерелье, которое я держала в воздухе. Он смотрел так долго, что мой пульс ускорился по меньшей мере в два раза. Не совершила ли я еще одну ошибку? Может, это слишком? Может, я слишком на него давлю.
Я притянула кулон к себе.
– Но если тебе не нравится, я…
– Нет.
Самкиэль выхватил у меня кулон, как будто я отнимала у него самый драгоценный в мире камень. Он застегнул его на шее, не сводя с меня глаз. Маленькая плоская подвеска покоилась в углублении между его ключицами, прикрывая крошечный шрам. Он положил на нее руку, и его ладонь засияла. Небольшие импульсы энергии пробегали по цепочке, окутывая ее ярким серебряным свечением.
– Вот теперь она никогда не порвется.
Я просияла и почтительно прикоснулась к кулону, облегчение и теплые эмоции уничтожили охватившую меня неуверенность.
– Ну если только меня не обезглавят.
Я ударила его в грудь:
– Самкиэль! Боги мои, зачем ты так сказал?
Он потер шею, словно его действительно ранили.
– Я просто констатирую факт.
Я прищурилась и шагнула к нему, но он увернулся. Я попыталась еще раз его поймать. Он схватил меня за запястья и сжал их своими большими ладонями, притягивая к себе. Моя грудь прижалась к его торсу.
– Это прекрасно, – прошептал он, отпуская мои руки, прежде чем обхватить мое лицо ладонями и поцеловать в лоб. – Я не знал об этой традиции. У меня нет для тебя подарка.
– Тебе необязательно мне что-то дарить. – Я положила руку на широкую мускулистую грудь, его сердце билось под моей ладонью. Ритм его пульса, казалось, соответствовал моему собственному. – Для меня это бесценно.
– Дианна, ты такая милая. Кто бы мог подумать?
– Шутишь? Я такая же ужасная, как раньше, – сказала я с гордостью.
Он наклонился и остановился на расстоянии волоска от моих губ.
– И так же сводишь меня с ума.
Легкий поцелуй коснулся моих губ. Все мое тело охватил жар.
Он медленно отстранился и обхватил мое лицо, его большой палец ласкал мою щеку. Это аккуратное, нежное движение было более трепетным, чем любой поцелуй. Когда Самкиэль смотрел на меня, казалось, что он видит мою душу и дорожит каждой ее частичкой – хорошей, плохой, уродливой или жестокой.
Внутри меня оборвалась нить – та самая, которая была спрятана за стеной из камня и пламени.
И замок на двери задребезжал.
– Прости, что я ушла, – сказала я. Его большой палец замер на моей щеке. – Я обещаю не убегать, даже если дела пойдут плохо. Я больше никогда тебя не оставлю.
Самкиэль изучал мое лицо, его глаза наполнились облегчением, как будто он давно ждал, что я это скажу. Я не знала, как сильно он нуждался в этом утешении, но хотела убедиться, что он больше никогда не усомнится в моей привязанности.
Он поднял руку, вытянув мизинец.
– Клятва на мизинце? Одна темноволосая красавица сказала мне, что в ее мире такое обещание – закон.
Я усмехнулась и обхватила его палец своим.
– Клятва на мизинце.
Он притянул меня к себе, наши руки переплелись, и он скрепил клятву поцелуем.
79. Кэмерон
Обратная дорога была тихой. Мы все планировали вернуться домой и собрать вещи, прежде чем отправиться на Онуну. Логан и Неверра шли рука об руку впереди нас. Они остановились на тропинке, болтая с Имоджин, теплый ветерок разносил по воздуху их смех. Имоджин поцеловала Неверру в щеку и обняла Логана. Я слышал, как она пожелала им спокойной ночи, после чего взлетела в небо и исчезла в облаках.
– Ну, было весело, – сказал Винсент, стоя позади нас с Ксавье.
Я кивнул, засунув руки в карманы. Винсент, я и Ксавье шли по мосту.
– Да, мы с Ксавье поспорили, сколько времени ей понадобится, чтобы заставить тебя плакать. Я не видел слез, но ты почти намочил штаны, – сказал я, бросая на него насмешливый взгляд через плечо.
Винсент усмехнулся, но ничего не сказал.
Ксавье засмеялся, подбросив в воздух монету, которую он у меня выиграл.
– Я рад, что вы двое считаете это смешным. Это лишь подтверждает мою точку зрения. Она нестабильна, – сказал Винсент резким голосом.
Я пожал плечами.
– Мне было весело, даже если ужин прошел не так, как мы ожидали.
Это было сильное преуменьшение. Мое сердце все еще болело от слов Самкиэля. Рука Раширима больше не нужна. Я покачал головой, отмахиваясь от назойливых мыслей.
– Ты вел себя тише обычного, Вин.
– Что я должен был сказать? Поздравляю с тем, что ты не такой придурок, как другие боги? Спасибо, что подарили нам свободу? Самкиэль никогда не держал нас как домашних животных, но наша связь казалась постоянной и нерушимой.
Ксавье хмыкнул в знак согласия.
– Да, так и было.
Мы втроем остановились в конце моста. Ветер утих, не было слышно даже шороха листвы.
– Но ведь в этом есть смысл. Если Каден умрет, больше не останется больших плохих монстров, с которыми нужно сражаться. Больше не будет миров, которым грозит уничтожение. Дианна расчистила Потусторонний мир, убив почти всех его прислужников. Что еще нам делать?
Винсент оглянулся на дворец.
– Новые монстры всегда найдутся.
Я фыркнул.
– Ты действительно точишь на нее зуб, да?
Винсент повернулся ко мне, а Ксавье с трудом сдержал смех.
– Нет, но она все еще принадлежит Кадену, а это значит, что ее разрушительные силы просто дремлют. Они никуда не исчезли. Что произойдет, если она действительно даст себе волю?
– Винсент, – сказал Ксавье, хватая его за плечо. – Она не Нисмера.
Винсент
