граждан от трудных времен. За Канадско-американским соглашением о свободной торговле 1989 г. последовало практически неизбежное Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) 1994 г. с участием Мексики. Большим преимуществом для Канады стало автоматическое участие в том, что без подписания НАФТА стало бы чередой отдельных двусторонних соглашений между Соединенными Штатами и другими соседями по полушарию. Как один из ведущих экспортеров в мире, Канада могла лишь надеяться на выгоду от либерализации торговли с Европой, а к 1995 г. и с азиатскими странами. Среди канадских фирм были и те, которые овладели новыми технологиями и смогли занять на международном рынке ниши, доступные англоязычным странам с достаточным уровнем образования, но голос проигравших был слышнее. То было напряженное время и для тех, кто преуспел в бизнесе, и для тех, кто потерпел неудачу: за десять лет минимальный уровень социальной поддержки значительно снизился.
«Раунд Канада»
После провала Мич-Лейкского соглашения озабоченное рецессией и резким падением своей популярности правительство Брайана Малруни должно было как-то сохранить целостность страны. Кроме того, до октября 1992 г. Оттава должна была представить Квебеку новые предложения относительно его статуса в Конфедерации в ответ на его ультиматум. В противном случае провинция грозилась снова поставить на голосование вопрос о выходе из федерации. Комиссия Беланже-Кампо тем временем предложила квебекцам свои варианты, среди которых суверенитет тоже фигурировал. Поскольку критики осуждали закрытость Мич-Лейкских переговоров, Оттава и несколько провинций организовали по всей стране открытые собрания, опросы общественного мнения и слушания. Группы, объединенные особыми интересами, спешно заявляли о себе и своих взглядах. В рамках «раунда Канада» на стол ложились самые разные предложения, от реформы сената таким образом, чтобы сделать его равным, избираемым и эффективным[546], до закрепления в конституции прав граждан на медицинскую помощь, образование, чистую окружающую среду и свободное обсуждение коллективных договоров. Аборигены требовали конституционно признать их «наследственное право на самоуправление» и право на одобрение тех конституционных поправок, которые непосредственно их касались. Большинство канадцев были готовы удовлетворить эти претензии аборигенов, хотя аналогичные притязания Квебека казались им неприемлемыми.
Предстоявшие переговоры обещали быть гораздо более сложными, а кроме того, к ним должно было быть привлечено гораздо больше людей. Пока квебекский премьер-министр Робер Бурасса бойкотировал конституционные переговоры, настаивая на том, что выдвигать предложения — это не дело остальной Канады, Малруни и его министр по конституционным вопросам Джо Кларк решили подключить премьеров Юкона и Северо-Западных территорий, лидеров организаций «статусных» и «нестатусных» индейцев, метисов и инуитов, а также остальных провинциальных премьеров. Формула внесения поправок образца 1982 г. помогла провалить Мич-Лейкское соглашение, вскоре процесс стал еще сложнее. Альберта и Британская Колумбия приняли законы, по которым ратифицировать любые поправки к конституции они могли только после их одобрения на провинциальном референдуме. В то же время сам факт приглашения лидеров индейцев, метисов, территориальных организаций был необходим, чтобы они успокоились. Поставленный Квебеком срок заставлял поторапливаться.
Год консультаций продемонстрировал, что измученные рецессией канадцы злились на ими же избранных руководителей, но ничего конкретного по конституции не предлагали. Критики незамедлительно отвергали любые новые идеи правительства или парламента. Тем не менее форма вероятного соглашения постепенно вырисовывалась. Пакет поправок включал усеченную версию Мич-Лейкского варианта, самоуправление аборигенов, ограниченную социальную хартию и сенат, который должен был избираться, но только на основе «равного» представительства. Консультации перешли в официальные переговоры, которые затянулись на недели. Однако через месяц переговоры застопорились из-за споров о структуре будущего сената и несогласия с правом Квебека на конституционное вето. Правительство в отчаянии пыталось найти способ пробиться к канадскому народу в обход провинциальных премьеров. В июне правительство Малруни наделило себя полномочиями для проведения общенационального референдума. Малруни намеревался сделать Квебеку предложение, от которого тот не смог бы отказаться и перестал подстрекать остальных канадцев к развалу страны. Вместо этого премьер-министр с тревогой узнал, что вариант, приемлемый для девяти англоговорящих премьеров, нашел его бывший соперник Джо Кларк. Чтобы добиться единодушия по правам коренных народностей, премьеры Британской Колумбии и Онтарио (оба от НДП) уступили в вопросах реформы сената и права конституционного вето для всех провинций.
Малруни увидел опасность: одни и те же права для всех оскорбляли Квебек, настаивавший на своей уникальности. Монреальская газета «Ле Девуар» предложила ответить одним словом: «Нет!». Глава Квебекской партии Жак Паризо потребовал провести референдум о суверенитете. Однако Робер Бурасса вернулся за стол переговоров. Пока его советники спорили и осуждали его за его спиной, Бурасса пошел на компромисс. Уладить дело помог Романов из Саскачевана: Квебек соглашался на сенат с шестью представителями от каждой провинции, если в палате общин ему выделят не менее четверти мест и это сохранится впредь (иначе при столь стремительно падающей рождаемости число представителей от Квебека сокращалось бы с каждыми новыми выборами). Боб Рэй из Онтарио согласился пожертвовать часть мест своей провинции в пользу Квебека. В ответ Квебек снимал возражения против «наследственных прав индейцев на самоуправление на принадлежащих им землях», где «мир, порядок и надлежащее управление»[547] будет обеспечивать Канада. Оттава отказывалась в пользу провинций от контроля над жилищной политикой, иммиграцией, региональным развитием, подготовкой кадров, лесным хозяйством и городскими делами; таким образом, Квебек и другие провинции получали то, чего они давно добивались.
Двадцать восьмого августа произошло практически невозможное. Собравшиеся в Шарлоттауне Брайан Малруни, десять провинциальных премьеров, главы двух территорий, лидеры «первых наций», метисов и инуитов проявили единодушие. Через несколько дней Малруни объявил, что 26 октября всем канадцам предстоит решить судьбу Шарлоттаунского соглашения на провинциальных или федеральном референдумах. У критиков снова появился объект для нападок. Пока политики пытались создать непартийные комитеты сторонников предстоящей сделки, Престон Мэннинг из Партии реформ заявил, что намерен организовать кампанию против этой «Сделки Малруни». Не остался в стороне и бывший премьер-министр: к 1 октября в борьбу вступил Пьер Эллиот Трюдо. Он заявил, что считает квебекских руководителей откровенными шантажистами. Принятие Шарлоттаунского соглашения создаст иерархию, в которой наверху окажутся франкоканадцы, затем коренные народы, а далее этнические меньшинства. Самые громкие предсказуемые протесты прозвучали от квебекских националистических партий — Квебекского блока и Квебекской партии. Журналист Жан-Франсуа Лизэ писал, что Робер Бурраса проявил себя как обыкновенный мошенник. Соперничавшие между собой лидеры коренных народов стали нападать на Овида Меркреди, преемника Эразма на посту «Великого вождя» ассамблеи первых наций. Жители западных провинций жаловались, что хоть их предложение о «тройственном» сенате и прошло, центральные провинции по-прежнему имели больше власти.
Сторонники Шарлоттаунского соглашения были убеждены, что избиратели проголосуют за него как за верный способ сохранить единство страны. Их надежды постепенно таяли. В день референдума Ньюфаундленд,
