гарнитуром он вдруг показался неожиданно уместным. — Ваш отец уже все сделал за вас. А от вас требуется только сказать, готовы ли вы почти полностью расстаться со своими силами и прожить обычную человеческую жизнь.
— Человеческую? — снова переспросил Демьян.
— Да, Демьян, — ответил Кощей. — Ты ведь знаешь: чем меньше сил, тем короче отпущенный срок. Подумай хорошо, мы можем попробовать найти иной способ держать твое проклятье в узде. И ты сможешь прожить очень долгую жизнь.
Очень долгая жизнь в одиночестве или человеческий срок рядом с Юлей, их детьми и внуками. Разве ответ не был очевиден?
— Один человек сказал мне как-то, что человеческий век пусть и короток, но все же это не пара дней, — ответил он, глядя в глаза Кощею. — И еще, что смысл вовсе не в продолжительности жизни, а в том, насколько счастливой она будет. Разве что-то изменилось?
— Ты помнишь…
— Конечно.
— Итак, Демьян, что ты решил? — вернул к себе внимание старец.
Мелькнула мысль: «Агата!», но старец покачал головой.
— Только ты, Демьян.
Что ж. Сестра сама выбрала свой путь и вроде бы была довольна им. И имел ли он право решать за нее? И должен ли был отказаться от такого шанса потому, что не мог разделить его с ней?
Четких ответов на этот вопрос у него не было, а решать нужно было немедленно.
Демьян облизнул губы. Кинул быстрый взгляд в коридор.
— Я согласен, но можно, прежде чем вы это сделаете, я поколдую в последний раз?
Кощей вскинул бровь и открыл рот, судя по всему, намереваясь предостеречь, но старец лишь снова довольно улыбнулся.
— Конечно.
— Я очень быстро, — пообещал Демьян и выбежал из кухни.
Через полминуты из гостиной донесся дикий кошачий вой, потом от туда пулей вылетела и пронеслась по коридору драная трёхцветная кошка и скрылась в спальне. А вслед за ней протопал большой чёрный кудрявый пес. Пёс зашёл на кухню, ударил передними лапами об пол и снова обернулся Демьяном.
— Давно надо было, — пояснил он, словно желая оправдаться, и переступил с ноги на ногу в волнении. — Ну все. Я готов. Как мы это сделаем?
— Пожалуй, мы пойдём простым путём, — решил старец. — Раз — и все. Что ж, будь счастлив, Демьян, и не забывай о причинах своего решения. И поблагодари отца. Он отдал тебе своё желание, а мог попросить абсолютно все. На этом я попрощаюсь с вами. Ах да, Демьян, приготовь к возвращению Юлии тёплое одеяло.
И он исчез. Вот только что стоял перед ними, и вдруг исчез. Но Демьяну было уже все равно. По его щеке прокатилась слеза. Потом он спохватился и вытер глаза рукой.
— Я прошу прощения, — выдавил из себя он. — Извините… Я сейчас возьму себя в руки… Я…
— Ты уже жалеешь? — нахмурился Кощей, не сумев скрыть тревоги.
— Нет… Нет. Я просто… Я… Сейчас…
— Дыши, Демьян.
Демьян мелко закивал, соглашаясь, а потом сел за стол, поставил на него локти и спрятал лицо в ладонях.
— Демьян, ты в порядке?
Он не ответил.
— Демьян…
Кощей неуверенно положил ладонь ему на плечо. Демьян не выдержал, вскочил и обнял его. Отец застыл на мгновение. Потом обнял в ответ так, будто вообще обнимал кого-то в первый раз в жизни.
— Ответь, что с тобой, пока я снова не полез тебе в голову, — жестко потребовал он.
— Со мной все хорошо, — сбиваясь, поклялся Демьян и отстранился. А потом засмеялся. Но отец, кажется, и правда был напуган, поэтому он пытался говорить сквозь смех. — Мне хорошо… Так легко… Я и не знал, как мне было тяжело, то есть знал, но не знал, насколько… А теперь - все… Теперь его нет… И так легко, так легко…
Он отстранился и принялся ходить по кухне туда-обратно.
— То есть ты не жалеешь? — уточнил Кощей.
— Я никогда не пожалею. Это… Это… Я не знаю, с чем сравнить… Я… Я свободен. Свободен! Я… Я свободен!
Он подпрыгнул несколько раз на месте и снова засмеялся, потом все же попытался взять себя в руки и выровнять дыхание, но вновь не удержался и запрыгал. А потом вспомнил, кому обязан этим всем.
— Спасибо, — выдохнул Демьян. — Спасибо вам. Этот старец… Кто это был? Он волхв?
— Это уже не важно.
— Он сказал, что вы отдали мне своё желание! Почему?!
Кощей огляделся. Наконец узрел царящее вокруг него буйство цвета, приподнял брови, но промолчал. Потом присел на фиолетовый табурет и положил руку на стол, будто искал опору. Демьян с трудом усмирил в себе желание выйти на улицу и несколько раз обежать вокруг дома и заставил себя сесть на бирюзовый рядом.
— Так случилось, что я рос без отца, — сказал Кощей. — И на самом деле плохо представлял, как должна выглядеть отцовская забота. Я взял тебя в ученики, лелея корыстную цель, но постепенно ты стал мне сыном. Очень хорошим сыном. Таким, о каком я мог только мечтать. Но вряд ли я стал тебе хорошим отцом. Зато я уверен, что отличным отцом станешь ты. Я не мог не дать тебе такой шанс. Я знаю, что ты чувствовал, когда сказал Юле, что не можешь иметь детей. Когда-то я сказал Василисе то же самое. Но она их и не хотела на тот момент. А вот Юля оказалась другой. И я не готов представить, что ты должен был почувствовать в связи с этим. У меня появилась возможность помочь тебе. И, возможно, загладить свою вину. Почему я не должен был использовать ее? Да и на самом деле я очень хочу увидеть твоих детей. Тем более что-то мне подсказывает, что внуков от Златы я буду ждать очень долго.
На столе стояла вазочка с орешками в жженом сахаре. Кощей взял один, закинул в рот. И здесь, на этой кухне, в столь необычной для его отца обстановке Демьян словно взглянул на него по-новому и будто увидел в первый раз, таким, каким еще ни разу до этого не видел. Это был старый, уставший человек, дождавшийся такого долгожданного отдыха и, кажется, правда собравшийся отдыхать. С того момента, как он перестал быть царём, его покинуло напряжение, будто груз власти и впрямь давил ему на спину
