«Понял», − ответил Дэвис.
Он раздумывал, не рассказать ли ей о том, чем они на самом деле занимаются, но отказался от этой идеи. Стоп-кадр никогда не выключали, пока Дэвис с Чезом оставались внутри, но мало ли, с них станется. Разумеется, полицейских не утилизируют вместе с дубликатами, но все равно очень неприятно смотреть, как все вокруг рушится.
Он не убирал большой палец с телефона. После смерти Перес он несколько месяцев корил себя за то, что не справился. Потом начал корить себя за саму мысль о том, что способен пристрелить человека. Это противоречило его натуре, по крайней мере до сих пор.
У него в телефоне была копия собственного досье, защищенная паролем. Скачал его когда-то с компьютера Марии. В начале так много положительных отзывов: «Прекрасный дознаватель. Разбирается в людях; как никто умеет их разговорить. Ему доверяют, причем даже те, кто доверять не должен».
А затем тот случай.
«Не годится для оперативной работы. Страдает тревожными расстройствами. Рекомендуется к посещению психотерапевта и в случае восстановления настоятельно рекомендуется к работе в “Стоп-кадре”».
Больше никто в участке не говорил о нем такими обтекаемыми формулировками. Он до сих пор не знал, почему Мария представила его к работе в «Стоп-кадре» − то ли считала, что его следственным навыкам найдется хорошее применение, то ли полагала, что там его научат убивать.
«На месте, − наконец прислал сообщение Чез. − Из раздевалки ни звука. Что у тебя?»
«Ничего», − отправил Дэвис.
«Сейчас загляну туда».
Дэвис ждал с бешено бьющимся сердцем. Какой же он дурак: нервы расшалились, хотя опасность угрожает вовсе не ему.
«Его здесь нет, − сообщил Чез. − Все спокойно. Хорошо бы копы, которые нашли его последнее логово, не спугнули его окончательно».
«Да, − написал Дэвис. − Будь осторожен. Если он зайдет с другой стороны, я не смогу тебя предупредить».
«Понял».
Через мгновение телефон зажужжал снова.
«Если бы опасность угрожала мне, ты бы выстрелил», − прислал Чез.
«Не уверен».
«Выстрелил бы. Я точно знаю».
Дэвис подобной уверенности не испытывал. И вообще. Многим казалось, что в стоп-кадре риск меньше. Но в то же время все эти люди были созданы для того, чтобы Дэвис с Чезом могли разрешать свои мелкие дела. В один день заселяют целый город, а потом его уничтожают. Истребляют миллионы. Регулярный холокост. Если Дэвис потерпит неудачу, все зря.
Для него риск был громадный.
«Ничего?» − прислал Чез.
«Ничего. Что-нибудь увижу − сообщу, Чез. Но если будешь и дальше меня отвлекать…» − Он остановился на полуслове и не стал отправлять сообщение.
По переулку шел какой-то мужчина: высокий, в длинном плаще, руки в карманах. Солнце уже село, и света не хватало, чтобы рассмотреть его как следует, но типаж был подходящий.
У Дэвиса бухнуло сердце.
«Идет», − быстро отправил он.
«Наконец-то», − прислал Чез.
Дэвис затаил дыхание, стараясь не думать о том, что будет, если Фотограф заметит Чеза. Маловероятно. Или нет? А если он проверит женщину, которую они застрелили, и обнаружит пулевое ранение? Этого Дэвис не учел.
Фотограф вошел в здание.
Немного спустя пришло сообщение от Чеза: «Только что прошел мимо меня. Идет к бассейну».
По крайней мере, можно не беспокоиться о Варшавской улице. У них новое дело, более важное. Они туда не пойдут, а стало быть, все его приготовления ничего не значат.
Эта мысль успокаивала. Успокаивала настолько, что он почти избавился от тревоги.
«Заглянул за дверь, к трупам», − написал Чез.
«Ты пошел за ним в раздевалку?»
«Ага».
«Прекрати писать и затаись, идиот!»
Дэвис напряженно ждал, уставившись в телефон. Его раздирали противоречия. Он только что велел напарнику не писать, но теперь молчание выводило его из себя. Дэвис представил, как Чез чихает, а Фотограф дает деру. И еще с десяток вариантов развития событий.
«Он заглянул в комнату с пчелами, − прислал Чез. − Кажется, очень волновался, чтобы насекомые не разлетелись, хотя они все дохлые. Там темно, и, по-моему, он не заметил, что мы застрелили женщину. Может, просто прислушивался, дышит ли еще кто. Дверь закрыл быстро, пошел к своему импровизированному бассейну. Я вернулся наружу. Он ест гамбургер».
Дэвис расслабился и опустил крышку унитаза, чтобы сесть. Честно говоря, он бы меньше нервничал, если бы пошел сам, а не остался ждать.
Где-то в квартире открылась дверь. Черт, вернулись хозяева.
«Выхожу на улицу, − написал Дэвис. − Прослежу за ним, когда он уйдет».
Он выскочил из ванной, напугав женщину. Та выронила сумку с продуктами и закричала. Дэвис сунул ей под нос значок, не сразу сообразив, что схватил значок реальности, и почувствовал себя виноватым за то, что использует его с такой неосмотрительностью. Совсем как Чез. Ладно, ничего не поделаешь.
Он бросился в коридор, а женщина рухнула на диван, держась за сердце. Сбежав по ступеням, Дэвис окунулся в темноту и притаился у входа в переулок, ведущий от задней стены школы к улице.
Он уселся на землю рядом с какими-то ступеньками, свесив голову, словно один из множества человеческих отбросов, засорявших город.
Спустя некоторое время пришло сообщение: «Вышел. Идет прямо на тебя».
«Так быстро?» − отправил Дэвис.
«Ага. Похоже, обеспокоен. Наверное, просто заходил проверить».
«Немного подожди и следуй за ним».
Дэвис съежился, с гордостью отметив, как ровно дышит. Когда Фотограф прошел мимо, он отчетливо рассмотрел азиатские черты и черные волосы. Как только парень отошел на приличное расстояние, Дэвис поднялся на ноги и молча двинулся за ним.
«Идет на восток», − отправил он Чезу.
«Я пойду параллельно. Через переулки».
«Понял».
Следуя за убийцей, Дэвис ощутил, как его охватывает азарт. Вот что, наверное, чувствовал Чез. Он попробовал рассуждать, как напарник, для которого все это было просто игрой. Разве нельзя наслаждаться игрой?
Фотограф повернул направо.
Дэвис остановился на углу.
«Он только что повернул к Варшавской», − отправил Дэвис, почти машинально набирая текст большими пальцами.
«Понял».
Дэвис продолжил преследование, его будто тянуло по пятам за убийцей. Чем дальше, тем более неизбежным казалось происходящее. Разумеется, убийца повернет к Варшавской. Разумеется, все упирается в эту точку. Дэвису никуда не деться, даже если он захочет.
