– Ну, священный огонь, понимаешь? Некоторые племена поклонялись огню, считали его священным.
– А почему ты им станешь?
– Э-э-э… Просто так чувствую.
– Ясно, – ответила я, хотя абсолютно не поняла, что же именно чувствует Илья. – А что значит «душу свою я отдал внаём»?
– Внаём – это типа в аренду.
– Я знаю. При чём тут душа-то? И кто арендатор?
– Ну, это такая метафора.
Я не стала доставать Илью вопросом, в чём же смысл этой метафоры. Решила лишь спросить ещё про строчку – самую загадочную:
– Знаешь, я совсем не понимаю смысла фразы: «Смерть – это жизнь, ну а жизнь – это смерть»…
– Может, я и сам её не очень понимаю.
– Как же так? Ведь ты же автор…
– Ну и что?! – Илья стал раздражаться. – И вообще я не обязан объяснять. Стих давнишний, я не помню.
– Но ведь ты же написал про смерть зачем-то! Неспроста ведь!
– «Смерть» в рифму с «круговерть», – сказал поэт.
Этот ответ поразил меня. В рифму?! И всё?! Так это не я глупая? Это сам Илья не может объяснить смысл написанного, поскольку… его просто нет! Получается, что та песня, которая и привлекла моё внимание к Илье в день нашей первой встречи, песня, где звучат такие громкие слова про судьбу, душу, тьму, кровь, – пустышка?! Неужели слова, показавшиеся мне такими мудрыми, возвышенными, глубокомысленными, сложены лишь для того, чтобы было складно?!
– А про что «Рыпыщ муфыщ»? – спросила я, боясь поверить в то, что мне открылось.
– Ты так говоришь, как будто стихотворение обязательно должно быть про что-то!
– Ну… Мне казалось, что да. Ты же что-то хотел сказать этими строками? Вкладывал какую-то идею?
– Идея в том, что это всех шокирует! Обыватели привыкли, чтоб стихи были понятными. Им это как пощёчина! Никто так не писал!
– Так писал Кручёных, – не сдержалась я. – Сто лет назад.
– Какой Кручёный?
– Не Кручёный, а Кручёных. Футурист.
– Кто-о?
Илья посмотрел на меня как на сумасшедшую. О, этот взгляд был прекрасно мне знаком! Именно так смотрели на меня бывшие одноклассники, если я говорила о математике. В этом взгляде читалось: «Ты знаешь так много, что я вот-вот почувствую себя дураком. Чтобы этого не случилось, я, пожалуй, лучше буду считать дурочкой тебя».
– Зачем ты мне об этом говоришь? – спросил Илья.
– Я думала, ты должен знать… Мы в школе проходили…
– Меня не интересует всякая муть из школьной программы! И следовать старым правилам я тоже не собираюсь!
– Поэты начала XX века не муть! И насчёт правил они говорили то же самое! И, кстати, что касается пощёчин…
– Не трудись. Мне всё равно. Я не собираюсь им подражать!
– Но ведь ты и так им подражаешь!
– Что ты мелешь?! Я их даже не читал!
– Совсем? Ни одного? – я обалдела.
– А на кой они сдались мне?
– Чтобы знать, что было до тебя… Ну и вообще! Ты же любишь поэзию? Неужели тебя не интересует творчество Гиппиус, Маяковского?
– Меня интересует только МОЁ ТВОРЧЕСТВО! – высокомерно заявил Илья.
Мой мир, уже сильно шатавшийся, перевернулся. И знаете что? Видимо, до этого я смотрела на него как-то криво. Потому что именно сейчас всё встало на свои места!
– Только твоё? Очень мило! Мне, глупой, казалось, ты любишь искусство! А ты, получается, любишь себя, вот и всё! Рифмуешь напыщенные слова безо всякого содержания! Сочиняешь бессмысленные фразы ради того, чтобы просто выпендриться! И даже понятия не имеешь, что всё это уже было!
– Так. Ты что, хамить пришла?
– Нет! Пришла с тобой общаться. Только теперь понимаю, что не о чем! Разве что о том, как ты раздулся от гордыни!
– Ты просто не понимаешь моего творчества! Оно тебя шокирует, сознайся!
– Меня шокирует, как можно быть таким тёмным! Если ты не знаешь даже литературу… – меня осенила ужасная мысль. – Если ты не знаешь даже литературу, то представляю, какой ты отсталый по математике!
– Судишь людей по оценкам? «Хорошая девочка», да? Ну, беги в свою школу! К училкам беги, обнимайся! Всегда знал, что ты не неформалка, а позёрка!
– Это я-то позёрка?! Ну, знаешь ли…
Я не находила слов от бессилия и злобы. А ещё меня мучило разочарование. Илья не только был надутым индюком. Он оказался даже не в состоянии осознать свою индюшачью сущность! Сейчас я уйду, а этот клоун, в которого меня чуть было не угораздило влюбиться, будет по-прежнему считать себя крутым и непримиримым борцом с Системой!
– Знаешь, я лучше пойду. Но сначала… Хочу, чтоб ты знал. Всё, что ты вроде как пишешь, не только уже написано в прошлом веке. Оно написано гораздо лучше и гораздо более умными людьми!
Илья продолжил что-то бормотать про своё «творчество», но я уже не слушала. Прихожая, дверь, лестничная клетка… Лифт? Нет, ждать не буду. Вниз, вниз, вниз пешком…
Только выйдя из подъезда, я опомнилась. Вспомнила про то, зачем пришла. Достала из сумки планшет и нашла сообщение:
«Пять приветов? Ого! Ты соскучилась?:)))))»
Это писал Один Парень. Сообщение было отправлено пять минут назад – в самый разгар нашей перепалки…
Значит, это не Илья. И кто бы мог подумать, что меня не удивит это открытие, а наоборот – обрадует!..
– Ой, Ленка! Привет! – Я увидела Ксю. – Ты пришла даже раньше меня? А я нос проколола, смотри! Круто, да? Старушки у подъезда обалдеют! Будут обзывать меня по-всякому… И ладно! Мне плевать! Я личность независимая… О, прикольный айпад! Сколько стоит?
– Бесплатный, – ответила я.
Положила гаджет в сумку, развернулась и отправилась домой.
Глава 9
Неужели это он?
Три часа спустя, уже дома, я изо всех сил старалась отвлечься от мрачных мыслей. Сбегала по лестнице до девятого этажа. Сделала все физкультурные упражнения, сколько знала. Прибралась в своей комнате. Удивила бабушку, предложив ей помощь по хозяйству: она переполошилась, вообразила, что я болею или что на меня повлияли потусторонние силы. Впрочем, ни мытьё посуды, ни глажка белья так и не вылечили меня от боли разочарования. Оставалось только взяться за уроки…
Но не вышло.
Вернувшись в свою комнату, я обнаружила новое сообщение от незнакомца из Интернета.
«Кажется, с тобой сегодня что-то странное. Сначала пишешь мне «привет» пять раз подряд. Потом молчишь. Потом весь день онлайн. Всё в порядке или как? Ты же вроде по воскресеньям гуляешь со своими друганами-неформалами?»
Я в очередной раз восхитилась проницательностью своего безымянного друга. Надо быть очень логичным, наблюдательным и по-настоящему интересоваться собеседником, чтобы сделать такое умозаключение! И как только я могла думать, будто «Один Парень» – это напыщенный, пустой, самовлюблённый и не видящий ничего дальше собственного носа Илья?!
