Боковым зрением Дакота приметила какое-то движение. Выглянув из окна, она увидела, как через лужайку несется Барни. С грохотом распахнулась входная дверь, и девочка услышала крик отца:
– Меня достал этот мужик! Тиффани! Где ты? Он перешел черту! Существует черта, Тиффани, черта! А на этот раз он перешел эту черту!
– Что? – откликнулась мама откуда-то из глубины дома.
Дакота сидела на том самом месте, где и все утро, читала книгу у окна, но, разумеется, папа не замечал подобных мелочей.
Дом был таким большим, что они часто теряли друг друга. «Чтобы ориентироваться в этом доме, нужна карта», – говаривала тетушка Дакоты каждый раз, как приезжала к ним, хотя она бывала здесь миллион раз и ей не требовалась карта. Она лучше Дакоты знала, как найти нужную вещь в кухонных шкафах.
Дакота не стала отвечать папе. Мама разрешила ей закончить главу, после чего ей предстояло помочь прибраться в доме к приходу гостей. Как будто это она их приглашала! Она в раздумье подняла глаза, потому что на самом деле уже залезла украдкой в следующую главу, но стоило ей посмотреть на страницу и увидеть слова, как чтение опять затянуло ее. Она как будто испытывала приятное физическое ощущение, как будто падала обратно в мир «Голодных игр», где Дакота становилась Китнисс – сильной, могущественной и умелой, но также и очень хорошенькой. Дакота была на сто процентов уверена, что поступила бы, как Китнисс, пожертвовав собой для Игр ради милой младшей сестры, если бы у нее такая была. Не то чтобы она хотела сестру (маленькая сестра ее подруги Эшлинг всегда торчит рядом, и бедной Эшлинг никак от нее не избавиться), но будь у Дакоты сестра, она умерла бы за нее.
– Дакота, ты где? – позвала на этот раз мама.
– Здесь, – прошептала Дакота и перевернула страницу. – Я прямо здесь.
Глава 13
– Гарри умер, – произнес Оливер, едва Эрика пришла домой с работы и положила кейс и зонтик.
Она прикоснулась к шее. Ледяные капли дождя стекали по спине. Оливер сидел на диване в окружении вороха измятых салфеток.
– Серьезно? – спросила Эрика, сосредоточившись на салфетках. – Что случилось?
Вид груды использованных салфеток заставил ее сердце биться чаще. Реакция организма, связанная с детской травмой. Совершенно естественно. Три глубоких вдоха. Просто нужно поскорее выбросить эти воспоминания.
– Мы с Тиффани обнаружили тело, – говорил Оливер, пока Эрика шла к шкафу под кухонной раковиной за пластиковым пакетом.
– Где? – спросила Эрика, сгребая в пакет салфетки. – Ты имеешь в виду в доме?
Она завязала ручки пакета в тугой узел и бросила его в мусорное ведро.
– Да, – ответил Оливер. – Ты была права насчет ключа. Он оказался под горшком.
– Значит, Гарри был… мертв? – спросила Эрика.
Она стояла у раковины, отскребая руки. Из-за ее манеры мыть руки люди часто спрашивали, не медицинский ли она работник. На публике она старалась не демонстрировать эту тщательность, но дома наедине с Оливером она скребла и скребла, не беспокоясь о том, что кто-нибудь распознает у нее невроз навязчивых состояний. Оливер никогда не осуждал ее.
– Да, Эрика, – с раздражением произнес Оливер. – Мертвее не бывает. Он умер уже давно. Я бы сказал, много недель тому назад… – Голос его оборвался.
– О-о, понимаю. О господи!
Эрика повернулась от раковины. Оливер был очень бледен. Его руки безвольно лежали на коленях, и он сидел, выпрямившись и поставив ступни на пол, как мальчишка у кабинета директора школы, мучимый ужасными угрызениями совести.
Она глубоко вздохнула. Ее муж расстроен. Судя по всему, чрезвычайно расстроен. Так что, возможно, он хочет «поделиться» с кем-то. Люди с неблагополучным детством, как у нее, не очень преуспевают в межличностном общении. Что ж, это просто факт. Никто не обещал ей здоровых взаимоотношений, как не обещал их и для Оливера. У того и другого в детстве было не все благополучно. Вот почему Эрика успела вложить в высококачественную психотерапию почти шесть тысяч долларов. Циклы дисфункций и психических расстройств не должны передаваться от поколения к поколению. Необходимо просто заниматься самообразованием.
Эрика села на диван рядом с Оливером, с помощью языка тела показывая, что готова слушать. Осуществила зрительный контакт. Прикоснулась к его плечу. Потом нужно будет воспользоваться дезинфицирующим средством для рук. Ей совершенно не хочется подхватить эту ужасную простуду.
– Он был… – Ей не хотелось знать ответы ни на один из вопросов, которые ей придется задать. – Он был… в кровати?
Она представила себе маниакально ухмыляющийся труп, сидящий в постели с выставленной поверх одеяла полуразложившейся рукой.
– Он лежал около лестницы. Едва я открыл дверь, как мы почувствовали запах. – Оливер содрогнулся.
– Господи! – вымолвила Эрика.
Запахи были одним из ее страхов. Оливер всегда смеялся над тем, как она выбрасывала мусор в ведро, а потом отскакивала, чтобы запах не настиг ее.
– Я только посмотрел на него секунду, а потом просто… захлопнул дверь, и мы вызвали полицию.
– Это ужасно, – без выражения произнесла Эрика. – Надо же, что ты пережил.
Она чувствовала, что противится. Она не хотела слышать об этом, не хотела, чтобы он делился с ней своими впечатлениями. Лучше бы молчал. И лучше им поговорить об ужине. Ей надо было успокоиться после этого дня. Она пропустила обед и вернулась на работу, чтобы восполнить время, потраченное на выступление Клементины, поэтому была очень голодна. Но очевидно, раз муж говорит тебе, что обнаружил труп, ты не можешь сразу после этого спросить: «Хочешь пасты?» Нет. Так что перед разговором о еде придется выждать не менее получаса.
– В полиции предположили, что он упал с лестницы, – сказал Оливер. – А я все думаю и думаю…
Он как-то странно засопел носом. Эрика постаралась не показывать раздражения. Он сейчас чихнет. Каждый чих как спектакль. Она подождала. Нет. Не чихнет. Он сдерживает слезы.
Эрика отпрянула. В этом она не могла его поддержать. Если она позволит себе испытать грусть и вину в отношении Гарри, который ей даже не нравился, кто знает, что может случиться. Это будет похоже на откупоривание бутылки шампанского, которую перед тем яростно встряхивали. Повсюду разлетятся ее беспорядочные эмоции. Ей нужен порядок. «Мне нужен порядок», – сказала она как-то своему психологу. «Конечно, вам нужен порядок, – ответила ей та. – Вы жаждете порядка. Это вполне понятно». Ее психолог была приятнейшим человеком.
Оливер снял очки и протер глаза:
