Всё собирался приехать, собирался, раньше, до этого. Не получалось. То одно, то другое. Теперь вот едет. Едет, едет! Как там деды? Изменились? Постарели? Помнят ли? Как посёлок, интернат, клуб? Волнуется Евгений, нервничает.
Посёлок Нижние Чары (куда ехал Евгений) возник из-за поворота сразу и во всей красе. Словно праздничный разнос, в скучной столовой, раскрашенный весёлыми красками. Яркий и красивый. Автобус въехал в старинный посёлок, словно в другую эпоху нырнул. В начало девятнадцатого.
Как из-под земли, возникли несколько приметных сооружений. Вдалеке, над ними, небесно-синие луковки куполов высокой церкви, с едва приметными (из-за расстояния) тоненькими крестиками на башенках; чуть ближе коричневая пожарная колокольня; выше, на взгорке (примета времени), жёлто-оранжевая ажурная конструкция мачты телевизионных и сотовых телефонных ретрансляторов; ещё дальше, покосившаяся, ржавого цвета старая водонапорная башня… Всё остальное, сам городок, вместе с разноцветными крышами частных домов с их архаичными печными трубами, несколькими пятиэтажками, ещё чем-то массивным, с колоннами и выцветшим флагом на козырьке подъезда, всё также утопали в мягких складках буйной зелени деревьев, расчерченные ровненькими строчками (они угадывались) улиц, зелёными квадратами приусадебных участков, притом, что всё это ярко раскрашено сочными мазками нежно фиолетовой сирени, молочным кипением яблоневого первоцвета и… почти не изменился… Такой же вроде городок-посёлок, как и прежде: чистенький и спокойный. Автомобильная трасса по прежнему обтекала его стороной, от этого он казался таким же сонным. Вполне провинциальным. Городок удобно расположился в небольшой низине. Вокруг, и слева и справа, и за ним, высились невысокие горы. Не горы, скорее пригорки, холмы, щедро облитые такой же яркой зеленью.
Междугородный автобус, сбавляя скорость, нацелился на остановку с соответствующей табличкой. Под козырьком остановки стояли люди, ждали…
Открылись двери автобуса, вслед за несколькими пассажирами вышел и отпускник Тимофеев. В одной руке рюкзак, в другой футляр с трубой. На лице улыбка. Его встречали три человека.
— Ты смотри, смотри, — блондинки в автобусе, Валентина и Натали, перестали прощально махать руками… — кто его встречает, а!
За окном, их недавний попутчик поочерёдно обнимался с двумя стариками и… в сторонке ожидала молоденькая девушка.
— Ну, вот, я так и знала. Я же тебе говорила, что он козёл! Козёл он и есть козёл! У них у всех, в каждой деревне по бабе, а ты спорила.
— Я не спорила, я давала ему шанс, а он не воспользовался, ну и дурак! Так ему и надо. Таких классных девах упустил, как мы, да? Действительно козёл!
— Это ты про нас?
— А про кого же ещё? О, о… Видишь? Смотри-смотри… — Здороваясь с девушкой, Тимофеев задержал её руку в своей, внимательно, с улыбкой смотрел в глаза. Девушка засмущалась, опустила голову. — Глянь-глянь, а она-то, дура… Ой, дура-дура!
— Молодая…
— Ага… Как это он с ней вежливо, словно…
— Ум-мора!
— Похоже, действительно не врал артист, — невеста.
— Нет, молодая больно. Хотя, в наше-то время… и в пятнадцать лет рожают.
Подруги неожиданно громко расхохотались на весь автобус.
— И в четырнадцать! Ха-ха-ха!
— И в три…три… надцать!!
— Ох-хо-хо…
— Ха-ха-ха…
Встречающие Тимофеева деды, оглянулись на автобус. Наверное, услышали. Валентина с Натальей поймали их удивлённые взгляды, пригнулись, спрятали покрасневшие от хохота лица в ладонях, аккуратно вытирая уголки глаз от слезинок, давясь смехом, умолкли.
— Ну что, хватит, подруга поститься, — гася улыбку и сморкаясь в платок, предложила Валентина. — Ухажёр вроде слинял, доставать?
— Конечно! Где наша не пропадала, доставай водочку…
И обе, не сговариваясь, расплющив носы, высунув языки и оттопырив уши, приникли к стеклу,
— Бе-ееее…
— Коз-зёл!
Встреча с… будущим
Не задерживаясь, автобус закрыл двери и мягко тронул с места. В одном из окон мелькнули «кривые», дразнящие лица блондинок. Тимофеев их не видел, вновь поочередно обнимал стариков.
— Дядь Серёжа, дядь Веня, как я рад вас видеть, как рад! Спасибо, что вы бодрые такие, крепкие, что помните, что встретили!
— Да ладно, чего нас хвалить, да благодарить… — пряча глаза, отмахнулся дядя Серёжа. — Мы ж закалённые. Мы ж сибиряки! Всё помним, и всех помним, и тебя, конечно! Ты же у нас первый такой! Гордимся.
Дядя Веня так же не броско одет, а по сути, просто, по-стариковски, как и его товарищ дядя Серёжа, похлопывал гостя по спине:
— Ты вот, приехал, не забыл, уже хорошо, значит, мы живы ещё. И долго, значит, ещё будем, как говорится, в памяти народной, гха-гхымм… А это узнаёшь, кто с нами, нет?
Евгений и деды повернулись к зардевшейся девушке. Дядя Серёжа с улыбкой махнул на гостя рукой:
— Да где он её узнать может, она же тогда… Малявка. Сколько ж ей тогда было-то?
Дядя Веня удивился.
— Чего сколько, чего? Она в пятый или шестой класс уже тогда ходила. Я помню.
Заметно стесняясь, девушка с улыбкой поправила:
— В четвёртый.
Тимофеев во все глаза смотрел, напрягал память, старался вспомнить девушку, но не мог. Отметил одно: милое лицо, стройную фигуру, тонкие руки, улыбку и голос — нежный-нежный, с мягкими обертонами.
— Ну, я и говорю в четвёртый. — Прокашлялся дядя Веня.
Прерывая возникшую неловкость, девушка напомнила.
— Я Вера, дяди Серёжина внучка, я вас помню. Вы тогда у дедушки в оркестре на трубе учились играть. А дядя Веня вас нотной грамоте учил.
Дядя Веня подтвердил:
— Я же говорю, помнить должен. Она же у нас нотные партии на стульях раскладывала. Всегда строго по инструментам. Без ошибки. Мы ещё удивлялись. Помнишь? Малявка была, а не путала. А сейчас… О! Красавица!
Вера покраснела, потупилась. «Как идёт ей эта улыбка, — подумал Евгений. — Действительно красавица. Даже более чем».
— Ну ладно вам, дядь Веня, приукрашивать… — отмахнулась девушка.
— Правильно, не смущай, дед, внучку, они разберутся, — обнимая гостя за плечи, дядя Серёжа указал рукой. — Ну что, пошли, гость дорогой, заждались тебя.
— Только сначала к нам в оркестр, — всё ещё внимательно глядя на девушку, на неё очень хотелось смотреть, не отпускать взглядом, предложил Евгений.
— Так у нас его уже нету. — Развёл руками старый музыкант.
— Как?! Как это нету, что с ним? Распались? — останавливаясь, воскликнул Евгений.
— Да нет, не распались, — вздохнул другой старик. — Как мы распасться можем, нет. У нас помещение забрали и…
