Дэвид нервно облизнул губы.
— Так ты была в общежитии, когда она пришла?
— Я собиралась на свидание, Дэвид.
Он печально улыбнулся:
— Мардж ждала меня у двери. Она не сказала, что виделась с тобой. Я хотел все объяснить, но ты не отвечала на мои письма.
— Я их даже не читала. Слава богу, теперь все позади.
— Ты даже представить себе не можешь, как мне жаль, Бренда.
— Ты тоже. Правда, теперь мне уже не жаль. Этот урок не прошел для меня даром. — Я взглянула на часы. — Боже, мне пора бежать! Поблагодари за меня мисс Эдвардс и Бетси. И кстати, передай привет Мардж, если вы все еще видитесь.
— Вообще-то мы…
— Развелись?
— Ничего подобного. У нас новый дом в Бэгшотт-Эстейт, и я в любую минуту могу стать отцом.
— Дэвид, какое счастье! Поздравляю.
— И ты не держишь на меня зла?
— Конечно нет! Всего наилучшего.
Холодный ветер на улице заставил меня идти очень быстро, однако я все же успела взглянуть в сторону родильного отделения и пожелать Мардж счастья. Возможно, мне стало так легко на сердце оттого, что пропало чувство вины, ведь мне больше не нужно было опасаться, что мое невинное увлечение Дэвидом разрушило его брак. Кажется, оно даже помогло Дэвиду и Мардж стать ближе. Я невольно сыграла неприятную роль Другой Женщины, но теперь была избавлена от этого титула. Я освободилась от Дэвида, а он освободился от меня.
Выйдя на стоянку, я увидела, что машина Филиппа исчезла. Сперва я беспомощно озиралась по сторонам, прикидывая, сколько мне предстоит идти пешком до Ригби. Потом я вспомнила, что в спешке забыла взять сумочку. У меня было с собой чуть больше шести пенсов, а до Уиткома почти тридцать миль.
Я настроилась на долгий путь в одиночестве, но у ворот повернула назад. А вдруг Филипп оставил для меня записку?
В офисе было пусто, но, когда я нажала на кнопку звонка, из кабинета появилась медсестра.
— Не подскажете, мистер Филипп Каммерсон не оставлял для меня никаких сообщений?
— Каммерсон? Не припомню. Посмотрю, есть ли кто-нибудь на месте. Мы закрываемся в пять.
Я уже собиралась сказать, чтобы она не беспокоилась, но медсестра поспешила обратно в кабинет. Через несколько секунд она вышла оттуда вместе с другой медсестрой.
— О каком сообщении вы говорите, милочка? Я здесь с трех часов, но никакой Каммерсон мне ничего не передавал.
Я почти ожидала этого, но мне надо было все им объяснить.
— Он приехал около трех.
— Несчастный случай?
— Нет, но я думаю, что он ваш пациент.
— Вход в отделение слева, милочка.
Она явно пыталась избавиться от меня, и мне было неприятно, что она называет меня милочкой, словно я умственно отсталая. Поэтому я решила настоять на своем.
— Я знаю, что он зашел сюда. Его встретили двое мужчин.
— Двое мужчин? Вы уверены, милочка?
— Конечно, я уверена.
Медсестра покачала головой:
— Он не оставлял мне никаких сообщений, милочка. Сегодня сюда заходил только доктор Клементс.
— А, вот вы где! Я заставил вас ждать?
В тот момент для меня не было желаннее звука, чем голос Филиппа в пустом больничном коридоре. Я полной грудью вдохнула пропитанный антисептиком воздух и с победным видом взглянула на медсестер. Они изумленно уставились на Филиппа, и я ощутила прилив гордости, зная, что он пришел за мной, а не за этими ухоженными и накрашенными дамочками.
Филипп с улыбкой кивнул им, взял меня за руку и повел к выходу.
— С одним человеком приключилась маленькая неприятность. За ним не приехало такси, а ему надо было попасть на лондонский поезд. Я отвез его на станцию и сразу вернулся. Сначала никак не мог вас найти. Вы волновались?
Я заставила себя улыбнуться.
— Я подумала, что про меня забыли, и уже рассчитывала, как мне добраться до дома с шестью пенсами. Я забыла сумочку.
— Что?! А как же расческа, пудра, губная помада?
— Я могу обойтись и без них. У меня не было с собой даже кошелька.
— Значит, вы умираете с голоду.
— Я выпила чаю в отделении рентгенологии.
— Да, похоже, вы уже осмотрелись. Но разве одна чашка чаю решает дело? Я знаю место, где готовят лучшую рыбу с картошкой во всем Йоркшире.
— Тогда везите меня туда!
После встречи с Дэвидом я уже не чувствовала себя скованно рядом с Филиппом. А возможно, мы просто на время забыли, что в коттедже он был всего-навсего слугой, а я — сводной сестрой его хозяйки. Филипп перестал говорить мне угодливое «мисс» и называл просто Брендой. Он весь как-то переменился, расслабился, что ли, улыбался более естественно. В общем, вел себя как человек, у которого гора с плеч свалилась. Мы долго кружили по Ригби, потом свернули на дорогу, ведущую вдоль побережья.
Филипп остановился у входа в ресторан, и у меня сразу же потекли слюнки от аппетитного запаха.
— Здесь можно заказать любое рыбное блюдо. — Он принялся перечислять таким тоном, словно сам был владельцем ресторана: — Креветки с чесночным соусом, устрицы, свежая лососина, камбала и, наконец, простая и привычная картошка с рыбой.
— Тогда последнее, — скромно попросила я.
— Вы с Джейн две противоположности! — рассмеялся Филипп.
Солнце тут же померкло. И зачем только он вспомнил о Джейн? Скоро они будут вместе. Но пока что она все еще помолвлена с Гарри, а я здесь, с Филиппом, и имею полное право насладиться этим вечером. Хоть я и отказалась от надежды выйти замуж, это не значит, что надо превращаться в монахиню и проклинать весь мужской род.
— Джейн будет позже, а пока вам придется довольствоваться мною, — довольно резко ответила я.
После ресторана мы пешком отправились бродить по Ригби. Мы гуляли по набережной и наблюдали за рыбаками, готовящимися выйти в море на вечерний лов. Стояли у края причала, где нас обдувал яростный северный ветер. Слушали звон церковных колоколов, эхом раздававшийся посреди утесов. Лазали по скалам и любовались отелями, магазинами и садами курортной части города. Поднимались и спускались по извилистым тропинкам и бродили по чистому песку, уже омытому приливом, который, словно не желая уходить, лизал нам ноги.
И мы все время говорили, но только не так, как с Дэвидом. Говорили не как влюбленные, а как друзья. Рассказывали друг другу о своих вкусах, книгах, фильмах, философских учениях…
«Странно безличный разговор, — подумала я, когда Филипп не ответил на какой-то мой вопрос, потому что это означало заговорить о себе, о своем детстве. — Возможно, он такой же, как Дэвид».
