Я таки сделал это!
«Ку-ку! Ку-ку!»
Семь. Восемь.
Я встал на колени, потом поднялся на ноги. Я протянул руки, чтобы схватить кукушку. Я тянулся как мог.
«Ку-ку! Ку-ку!»
Девять. Десять.
«Тянись же, тянись!»
И тут я услышал крик владельца магазина:
— Возьмите ребенка!
Я услышал тяжелые шаги. Они бежали ко мне.
Я вытянулся, чтобы достать до кукушки. Еще чуть-чуть…
«Ку-ку!»
Одиннадцать.
Мама схватила меня и подняла на руки.
На одну долю секунды кукушка промелькнула в пределах досягаемости от меня. Я успел схватить ее и развернуть ей голову.
«Ку-ку!»
Двенадцать.
Кукушка, с правильно поставленной головой, скрылась в окошке.
Она смотрела вперед.
Я вырвался из маминых рук, приземлившись на стул.
— Микки, что на тебя нашло? — закричала она и попыталась снова схватить меня.
Я увернулся от нее и перегнулся к боковой стенке часов.
Я нашел маленький циферблат, показывающий годы. Я нащупал кнопку, передвигающую цифры, до которой я едва дотянулся, стоя на стуле. Я нажал кнопку, внимательно следя за перемещением цифр.
Послышался крик владельца магазина:
— Уберите этого ребенка от часов!
Мама опять схватила меня, но я завизжал. Я так истошно вопил, что она растерялась и опустила руки.
— Микки, прекрати! — приказал папа.
Я убрал руку с кнопки. Часы показывали нужный год. Текущий год. Год, в котором мне исполнялось двенадцать.
Мама вновь попыталась схватить меня, и на этот раз я не сопротивлялся.
«Теперь уже не важно, что случится, — думал я. — Либо часы сработают и мне опять будет двенадцать лет… либо они не сработают. И что тогда? Тогда я исчезну. Растворюсь во времени. Навсегда».
Я ждал.
У меня заболела шея от напряжения.
Ничего не происходило. Ничего.
Я прождал еще минуту.
Продавец осмотрел часы и, обратившись к папе, сказал:
— Все в порядке, он только изменил год, сейчас я это исправлю.
— Нет! — завопил я. — Нет! Не надо!
— Я бы посоветовал построже воспитывать мальчика, — сказал Энтони.
Он нажал на кнопку и стал устанавливать цифры прежнего года.
22
— Не-ет! — вопил я. — Не-ет!
«Ну, все, — осознал я. — Я обречен. Мне конец. Мне конец».
Но владелец магазина так никогда и не коснулся кнопки.
Вспыхнул яркий белый свет. Я почувствовал тошноту и головокружение. На мгновение я зажмурился. Снова моргнул. Несколько секунд прошло, прежде чем я смог что-нибудь разглядеть.
Воздух был влажным, мне было холодно, я чувствовал запах плесени, запах гаража.
— Майкл?! Тебе нравится? — донесся до меня папин голос.
Я моргнул. Глаза привыкли к свету. Я увидел папу и маму. Они выглядели старше. Как в жизни. Мы стояли в гараже. Папа держал сверкающий новый 21-скоростной велосипед.
Мама нахмурилась:
— Майкл, с тобой все в порядке?
Они вручали мне велосипед. Это был мой день рождения! Часы сработали! Я вернул себя в настоящее. Почти вовремя. В день моего двенадцатилетия.
Довольно точно. Я думал, что взорвусь от счастья.
Я бросился к маме и сжал ее в объятиях, потом повис у папы на шее.
— Ух ты! — выдохнул папа. — Похоже, тебе и впрямь понравился велосипед!
Я улыбнулся.
— Очень! — воскликнул я. — Мне все нравится! Весь белый свет!
Но главным образом мне нравилось снова стать двенадцатилетним. Я умел ходить! Умел говорить! Я мог сам ездить в автобусе!
«Ох, стоп, — остановил я себя. — Сегодня день моего рождения. Только не говорите, что мне придется прожить его снова. — Я весь напрягся при мысли о всех ужасах этого дня. — Но это стоит того, — сказал я себе, — это стоит пережить, если время будет естественно идти вперед».
Я слишком хорошо представлял, что меня ожидает.
Тара. Она попытается залезть на мой велосипед, он упадет, и на нем останется царапина.
«Ну, что ж, Тара, — подумал я. — Я готов. Иди же, принимайся за свои пакости».
Я ждал. Тара не появилась. Казалось, что ее вообще нет поблизости.
В гараже ее не было. Не ощущалось никаких признаков ее присутствия.
Мама и папа охали и ахали над велосипедом. Они вели себя так, словно ничего не случилось, как будто все были на месте.
— А где Тара? — спросил я.
Они подняли на меня глаза и уставились в недоумении:
— Кто?
— Ты ее пригласил на вечеринку? — спросила мама. — Что-то я не припомню, чтобы посылала приглашение какой-то Таре.
Папа усмехнулся:
— Тара? Уж не положил ли ты глаз на девочку по имени Тара?
— Нет, — ответил я, покраснев.
Казалось, что они никогда и не слышали о Таре. Никогда не слышали о собственной дочери!
— Ты бы шел наверх и приготовился к приему гостей, Майкл, — посоветовала мне мама. — Твои друзья скоро придут.
— Хорошо, мам, — озадаченный, я неуверенно побрел к дому.
— Тара! — позвал я.
Тишина. Наверное, она где-нибудь спряталась.
Я обшарил весь дом. Потом обследовал ее комнату. Когда я распахнул дверь, то ожидал увидеть неубранную комнату в девчачьих розовых тонах, с кроватью под пологом.
Вместо всего этого я увидел две одинаковые кровати, аккуратно застеленные пледами. Стул. Пустая кладовка. Никаких личных вещей. Это была явно не комната Тары. Это была комната для гостей. Да уж! Я был сражен. Тары не было. Она больше не существовала. Как же это случилось?
Я добрел до кабинета, разыскивая часы с кукушкой. Их там не было.
На мгновение страх охватил меня, но я успокоился, вспомнив, что у нас еще не должно было быть этих часов. В мой день рождения их не было. Папа купил их пару дней спустя.
Но все-таки я чего-то недопонимал. Что случилось с моей младшей сестрой? Где же Тара?
Собрались мои друзья. Мы играли на компьютере и ели кукурузные чипсы. Сиси затащила меня в угол и сообщила, что Мона в меня влюбилась.
Ого! Я взглянул на Мону. Она зарделась и застенчиво отвела глаза. Было некому меня смутить: не было Тары. Это сильно меняло дело.
