Всё это время господин Розочка внимательно слушал, откинувшись на спинку кресла. Теперь он откашлялся и заговорил:
— Итак, Карл Дитер, подведём итог. Ты ожидаешь, что мы примем как должное, что ты похищаешь людей, шантажируешь их и вынуждаешь уехать в Океанию. Ты считаешь, что можешь поступать с людьми так, как тебе угодно. Ты уверен, что законы писаны не для тебя. И ничто не может помешать тебе в осуществлении твоих планов. Правильно?
Лицо господина Зонненхута омрачилось.
— Ну, если ты настаиваешь на такой недружелюбной формулировке… Советую принять моё предложение. А то ведь я могу и по-другому.
Морицу не хотелось думать о том, что это значит. Он спрашивал себя, как же им отсюда выбраться. Мимо здоровенных охранников, которые выстроились за дверью, и мимо Харальда, который затаился где-то в залах и только и ждёт, как бы устроить им ловушку. Желудок у него судорожно сжимался от неприятного, гнетущего чувства.
— Нам неинтересно твоё предложение. Да нам и незачем им интересоваться. На самом деле в конце этого дня в Океанию отправится кое-кто другой. А именно — ты.
Господин Зонненхут отправляется в путешествие
На минуту воцарилась тишина. Карл Дитер Зонненхут посмотрел на господина Розочку так, будто тот потерял рассудок. Потом Зонненхут рассмеялся. Это был нехороший смех. Громкий и грубый, нечто среднее между хрипом и кашлем. Под конец Зонненхут сотрясался всем телом.
— Я… — задыхался он, — в Океанию… Это забавно… очень забавно!
На лице господина Розочки не дрогнул ни один мускул.
— Рад, что так тебя повеселил, — сказал он. — Я, в общем-то, и не рассчитывал, что моя идея тебе понравится.
Зонненхут прекратил смеяться. Он огорошенно уставился на господина Розочку. Потом покачал головой:
— А ведь ты это всерьёз, — сказал он.
Господин Розочка кивнул.
— Жаль. Тогда мне ничего не остаётся, как подержать вас в подвале, пока к вам не вернётся здравый смысл, — сказал господин Зонненхут. — Фред! Отведи арестованных в темницу!
Мориц посмотрел на здоровяков. Те стояли в дверях и не двигались с места. Фред без всякого выражения таращился в точку на противоположной стене.
— Фред! — прикрикнул господин Зонненхут. — Вы что, не слышали меня?
Никакой реакции.
— Фред! — Голос господина Зонненхута пресёкся.
Тут все трое пришли в движение. Они подошли к Зонненхуту и обступили его полукругом.
— Вы что, не понимаете, бестолочи? — кричал он. — Вы должны их связать!
— Мы должны? — переспросил Фред.
Но с этим вопросом он обращался не к Карлу Дитеру Зонненхуту. Он спрашивал у господина Розочки.
Тот кивнул. И вот уже через мгновение Карл Дитер Зонненхут сидел в кресле связанный по рукам и ногам. Его лицо исказила ярость, а изо рта вырывались ругательства, за какие Морица выгнали бы из школы.
Трое здоровяков выстроились в ряд и явно ждали дальнейших указаний.
— Что ты с ними сделал? — кричал Зонненхут на господина Розочку. — Что ты учинил над моими людьми?
— Ах, по дороге сюда мы немного побеседовали, — сказал господин Розочка. — Мне удалось убедить господ, что выполнять твои преступные поручения совсем не обязательно — они заслуживают лучшего будущего.
Встревоженный криками Зонненхута, в гостиную ворвался Харальд. Но прежде, чем слуга успел добежать до кресла хозяина, господин Розочка трижды тряхнул своей солонкой в его сторону. Харальд в растерянности застыл посреди комнаты. Потом очнулся. И, наконец, спросил:
— В чём дело?
— Ты должен мне помочь! — кричал господин Зонненхут. — Ты что, не видишь, в чём дело?
Харальд взглянул на него со слегка презрительной миной и ответил:
— Мне кажется, вы не в том положении, чтобы отдавать приказы, месьё Зонненхут.
Тут Зонненхут потерял дар речи. И кажется, до него стало наконец доходить: он сидел связанный в собственной гостиной, окружённый людьми, которые даже пальцем не шевельнут, чтобы ему помочь. Он постепенно осел, плечи его поникли.
— Каковы твои требования? — спросил он господина Розочку.
— Слушай внимательно. Список длинный, а ведь мы уже в довольно солидном возрасте, — сказал тот. — Надеюсь, у тебя всё ещё хорошая память.
Зонненхут молчал и с ненавистью смотрел на него.
— Во-первых, — начал господин Розочка, — Пиппа, разумеется, снова получит свою лавку мороженого, и, мне кажется, лавку надо отремонтировать. Во-вторых, после этого ты с легкостью откажешься от лавки мороженого в торговом центре. В-третьих, этот торговый центр ты, естественно, можешь оставить себе, ведь мы не воры. И я уверен, что в городской управе очень обрадуются, узнав, что всю прибыль от него ты пустишь на обустройство Серого Предместья. Ещё больше они обрадуются тому, что ты — в-четвёртых — отзовёшь свой иск против детского центра. Мало того, ты продашь этот, — господин Розочка огляделся вокруг, — безвкусный дом и отдашь все вырученные деньги детскому центру.
— С какой стати я должен это делать? И где мне потом жить? — возмутился господин Зонненхут.
— С какой стати ты должен это делать, я тебе сейчас скажу, — ответил господин Розочка. — А жить ты будешь там, где сможешь причинить меньше всего вреда: на уединённом острове в Океании.
— Это мы уже слышали, — процедил сквозь зубы Зонненхут.
— Верно, — ответил господин Розочка. — Но, согласись, за последние десять минут ты серьёзно усугубил своё положение.
— Вот выйду отсюда… — начал Зонненхут.
— Ого, интересно! Что это ты замышляешь? — добродушно спросил господин Розочка. — В общем, у тебя два варианта. Ты подписываешь все необходимые бумаги и отправляешься в Океанию. Или мы вызываем полицию и вместе выясняем, на сколько лет ты сядешь в тюрьму за похищение Пиппы.
Свидетелей у нас достаточно, — сказал он, взглянув на троих верзил.
Господин Зонненхут, казалось, был близок к сердечному приступу.
— Это шантаж, — проговорил он наконец.
— Верно, — радостно подтвердил господин Розочка. — Тебе ли не знать!
Мориц откашлялся и сказал:
— А газета?
Господин Розочка вопросительно взглянул на него.
— Пусть позвонит в редакцию, — пояснил Мориц. — И сделает так, чтобы ложь про мамину фирму опровергли.
