Ляля решила гнать мрачные предчувствия. Очевидно, Сява ошибочно принял ее за вульгарную девицу.
В прихожей послышались незнакомые мужские голоса. По дороге в комнату девчонки столкнулись с двумя новенькими: откормленным блондином в ямайской рубашке и бритым парнем с короткой шеей, который большую часть времени, судя по всему, проводил в «качалке». Лялю и Свету проводили оценивающими взглядами, они услышали протяжное «У-у, какие куколки!».
Новоиспеченные гости по-свойски плюхнулись в кресла. Сява налил им выпить и присел вплотную к Ляле на диван. Та постаралась незаметно отодвинуться.
— Значит, это Федор. — Сява указал на приятеля в яркой рубашке. Накачанного, как выяснилось, звали Тимуром. Именно он и поставлял Сяве «аптечный товар».
Заметив, какими глазами Светка смотрит на остатки порошка, Тимур тут же встрял в разговор:
— Ты, если чего, обращайся. Знаешь, где у меня брательник работает? — Тимур расплылся в улыбке, от чего масленое лицо заиграло бликами. — В отделе по борьбе с наркоторговлей! Как на границе кого накроют, у меня праздник — можно сказать даром дорогой товар получаю.
Все рассмеялись, а Ляля недоверчиво покосилась на парня. Заметив это, Тимур нахмурился:
— Эй, Сява, чего это у тебя сегодня такие девчонки смурные? — Тот в ответ лениво пожал плечами. — Ладно, приступим!
И он начал со знанием дела выстраивать дорожки на диске, так аккуратно и бережно, будто опасался потерять хоть одну песчинку. В это время Федор выудил из столика эротический журнал и стал листать его с нескрываемым интересом.
— Б… какие буфера! — воскликнул он с восхищением. — И жопа классная!
— Где-где? — заинтересовался Тимур. Он даже на секунду отвлекся от любимого занятия и заглянул приятелю через плечо. — Да, смачные! — Утвердительно покачал головой и перевел похотливый взгляд на девушек, поочередно изучив и их прелести. — А у ваших-то поменьше будут!
И тут все присутствующие «мужчины» разразились диким смехом. Девчонки переглянулись. Если минуту назад Ляле было просто неуютно, то теперь ей все тут опротивело. Она мотнула Свете головой в сторону выхода и встала.
— Ку-у-уда? — рявкнул Сява, схватив ее за руку.
— Нам пора, мы уходим. — Ляля старалась, чтобы голос не дрожал, но внутри у нее все тряслось.
— Так невежливо, сядь. — И он дернул ее руку так, что Ляля, не устояв на ногах, плюхнулась обратно. — Слышь, красавица, ты в гостях, а я здесь хозяин. Сиди и не нервничай! Шалава, только кайф ломаешь, — закончил он расстроенным тоном.
Взглядом Ляля наткнулась на испуганные глаза Светы. В них читался страх. Теперь и она поняла, во что вляпалась. Девчонки долго смотрели друг на друга, словно пытаясь мысленно что-то сказать.
«Главное, их не злить, — уговаривала себя Ляля. — Если сами не отпустят, нам отсюда в жизни не выбраться. И не надо суетиться, они же как собаки: увидят, что испугались, — набросятся». Руки у Ляли все равно предательски дрожали. Светка тоже притихла — видно, лихорадочно соображала, как выпутаться.
Тем временем парни по очереди передавали друг другу кокаиновую эстафету. Федор с Кириллом обсуждали предстоящую зимой поездку на Кубу: «Там такие телки, что закачаешься! И дешево, и задницы что надо». Тимур описывал Сяве, как провел минувшие выходные:
— Короче, приходим: бар, сцена с шестом, все как полагается. Место, правда, говно — я чуть не ушел. Но тут эта цыпочка выплывает. Как она выделывалась! Я аж про кокс забыл.
— Ну и как? Или там с ними нельзя?
— По правилам нельзя, да только положил я на их правила! Сунул пятихатку, она на все плюнула — им там столько за весь месяц не собрать. Увез прямо из клуба. Братцы, как же я ее классно отымел! Не-е, профессионалки — это самое оно!
Сексуальная жизнь у приятелей Сявы определенно была небедной. Обсудив всех знакомых проституток, они принялись перемывать косточки тем, кто давал даром. Ляля пришла в тихое отчаяние — слушать этот кобелиный бред не было сил.
— Ну и как тебе Катька?
— Так себе! Вставил-вынул, а она лежит, как доска. Да ей, кроме ширева, уже ничего и не надо. Зато сиськи — супер!
— Да, вот когда я Женьку трахал…
— Женьку! — заржал Сява. — Да к ней прям очередь — за год записываться надо.
Очень скоро он потерял интерес к разговору и, подсев к Ляле, принялся делать недвусмысленные жесты. Этого девушка вынести уже не могла. Набравшись храбрости, она встала с дивана и, чтобы скрыть страх, громко объявила:
— Я налью себе мартини?
— Солнышко, ну конечно. Ты принеси бутылку сюда, чтобы тебе сто раз не ходить, — любезно предложил все тот же Сява. — А ты что будешь? — спросил он у Светы.
— А у меня есть. — Она вспомнила о джине с тоником, к которому так до сих пор и не прикоснулась. Все равно вкус коктейля не чувствовался из-за онемевшей от кокаина гортани.
Ляля вернулась за стол с бутылкой и налила себе полбокала. Вездесущий Сява был тут как тут — она определенно интересовала его больше, чем друзья.
— Э-э нет, так не годится. Не обижай хозяина, выпей за его здоровье. Полный — и до дна! — Сява собственноручно долил мартини. — Ну чего? И напрягаться перестанешь.
Ляля медленными глотками начала отпивать напиток, который ей уж опротивел. Сява рукой поддерживал бокал, не давая поставить его на стол недопитым. Народ в комнате принялся свистеть и скандировать что-то вроде «пей до дна».
— Вот это по-нашему! — похвалил Лялю Сява, когда бокал опустел. Она почувствовала, как закружилась голова. Ей ужасно хотелось уйти, убежать из этого дома, никогда больше не видеть рожу Сявы и растянутые в улыбке губы Кирилла. Только теперь, наверное, и убежать толком не получится…
— Пойдем! — твердо произнес Сява и встал, взяв ее за руку.
— Куда? — Ляля подняла на него глаза, стремясь изобразить недоумение. Внутри все сжалось.
— Кое-что покажу. — И он подмигнул ребятам. Те заулыбались.
— Я никуда не пойду, — почти закричала Ляля. Она уперлась ногами в пол, а пальцами впилась в обивку дивана.
— Эй, я сейчас боксировать начну! Ты меня не раздражай лучше! — Шутливый тон Сявы сменился на угрожающий, и парень еще сильнее потянул Лялю за руку.
Девушка лихорадочно искала предлог, чтобы остаться в гостиной. Казалось, что здесь, при всех, он не сможет, не посмеет… Ляля наткнулась взглядом на бутылку с мартини и вцепилась в нее, как утопающий хватается за соломинку.
— Я еще пить буду!
Эти слова прозвучали так комично, что в комнате стены затряслись от смеха. Не смеялась только Света. Она отодвинулась в самый дальний угол и закрыла лицо руками, будто старалась отгородиться от происходящего.
— Вот твой мартини. — Сява всунул бутылку в руки Ляли. — И пошли.
