— Сюда… Тут ближе.
— Но тут тропинка кончается, какой-то мох и кустарник.
Ребята свернули с тропинки и оказались в густых зарослях. Свет Лешкиного фонаря выхватил из темноты куст с продолговатыми резными, диковинной формы листьями. На стебле был отчетливо виден полураспустившийся бутон. Саша остановилась, схватила спутника за рукав:
— Стой! Видишь?
— Что?
— Это же папоротник! — в возбуждении перешла на шепот Саша, словно боясь спугнуть это видение. — Первый раз вижу, как он цветет…
— Папоротник не цветет, — вспомнил урок ботаники Лешка. — Хотя я такой странный куст первый раз вижу, — пожал плечами мальчик. — И что? Пошли, сейчас не время…
— Погоди. — Лицо Саши вдруг стало сосредоточенным. — Помнишь, кто-то из классиков писал, что папоротник цветет только один раз в год — в какую-то особенную ночь на Ивана… как его? Купальщика, что ли?
— Что-то в русских народных сказках про это было или в другом каком фольклоре — не помню. Хотя, может, это и не про папоротник вовсе, а про ночь на Ивана Купалу.
— Это такая ночь, когда все желания сбываются! — шепотом произнесла Саша и закрыла глаза. — Замри… Я сейчас желание загадаю…
— Ага, — мигом истолковал в свою пользу Лешка значение этой таинственной ночи. — А мы как раз купальщики и есть. Значит, наши желания точняком сбудутся… Ну, загадывай!
— Загадываю… — молитвенно сложив руки, пролепетала Саша.
Но загадать ничего не успела. Куст папоротника, казалось, излучал свечение; бутон вдруг с едва слышным шелестом раскрылся — и превратился в невиданной красоты цветок!
— Мама! — дрожащим голосом прошелестела Саша.
— Вот это да, — прошептал потрясенный Лешка.
И десять, и двадцать, и сорок лет спустя будут вспоминать наши герои события этой удивительной ночи! И вспомнят они среди прочего — как самое необыкновенное! — как в ту летнюю ночь, в ночь на Ивана Купалу, возле цветущего папоротника чудесно преобразились их лица! Вспомнят и то, как они смотрели друг на друга, не узнавая, будто только познакомились.
— Какая ты… — тихо сказал Лешка. — Прямо Бриттни Спирс!
— И ты… — так же тихо отозвалась Саша. — Как Ди Каприо — «Титаник»…
Лешка встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения.
— Ну, что ты меня с утопленником сравниваешь! — пробормотал он. — Да еще перед погружением…
— Тьфу, тьфу, тьфу, молчи, — Саша приложила палец к губам. — Не болтай! Пошли…
Они повернулись и, оглядываясь на цветущий папоротник, двинулись к подножию Огонь-горы…
Еще примерно через полчаса в полном снаряжении — гидрокостюме и акваланге — Лешка стоял на берегу озера. Он взял упакованные в герметичные боксы видеокамеру и фонарь и, прицепив к поясу страховочную веревку, другой конец протянул Саше:
— Держи.
— Что это?
— Страховочная веревка. Фал — по-морскому… Сигналы помнишь?
— Один раз дернуть — все хорошо, — повторила девочка. — Два — стравить фал. Три — тревога!
— Молодец…
Саша смотрела на него со смятением и страхом:
— Слушай, может, лучше днем, а? Давай отложим до завтра?
Лешке тоже было явно не по себе — при свете дня эта экспедиция казалась куда более простой и невинной. Но отступить, да еще перед девочкой, которая тебе так нравится? Ни за что!
— Никаких завтраков, — по-взрослому ответил он. — Все будет хорошо…
Саша сделала попытку улыбнуться, но улыбка почему-то не получилась.
— Поцелуй меня, — вдруг попросил Лешка.
— Зачем это? — смутилась Саша. — У тебя что, крыша едет?
— Так полагается… Ты что, в кино не видела? Перед тем как…
— А, перед тем как… — повторила девочка, словно это действительно в корне меняло дело. — Ну, тогда…
И, приблизившись, приложилась к щеке аквалангиста.
Лешка сделал робкую попытку поймать своими губами губы Саши, но вместо этого тоже натолкнулся на щеку.
«Ладно, буду потом вознагражден», — решил Лешка и шагнул к чернильной, с отливом, воде…
Ночью под водой было и в самом деле куда страшнее, чем днем. Свет фонаря вырывал из темноты лишь узкую дорожку, на которой в любой момент могло появиться какое-нибудь страшилище или даже акула. Ну, с акулой — это он того, перебрал. Лешка знал, что и других страшилищ здесь тоже не водится, но что значат доводы разума для разыгравшегося воображения? Однако обратно дороги не было, и, отгоняя страх, Лешка погружался все глубже и глубже. Перед лицом неведомой опасности мальчик был сосредоточен, как никогда, поэтому быстро отыскал овальный вход в пещеру и, не останавливаясь, вплыл в нее.
Тут стало еще страшнее, поскольку передвигаться приходилось по довольно узкому подводному коридору, то и дело задевая воздушным баллоном за его каменные своды. Ночь, тьма — хоть глаз выколи, полнейшее одиночество, и впереди — неизвестность. А вдруг возьмешь и наткнешься, скажем, на утопленника? Жуть! Нет, определенно Лешка был необычайно храбрым человеком.
Истинная смелость не в том, чтобы ничего не бояться, а в том, чтобы преодолеть страх. Ведь ничего не боятся одни только дураки… Поэтому, когда Лешка вдруг оказался на поверхности воды, он вздохнул с вполне понятным облегчением. Встал на каменистое дно, огляделся и, скользнув светом фонаря по сторонам, увидел огромную пещеру, несомненно расположенную выше уровня озера.
Почувствовав себя в относительной безопасности, Лешка заметно повеселел. Он сбросил с себя баллон, снял маску, ласты, с удовольствием вдохнул затхлый воздух подземелья, дернул один раз за веревку, давая понять Саше, что благополучно добрался до места. Затем он отцепил веревку, обмотал ее вокруг оказавшейся рядом коряги, достал из коробки камеру и приступил к изучению пещеры.
Ее стены и потолок были испещрены загадочными символами, рисунками и письменами, смысла и назначения которых юный кладоискатель не знал. Стояло какое-то каменное изваяние — что-то похожее Лешка однажды видел в кино. Теперь же у него возникла уникальная возможность сделать такое кино самому! И, не мешкая, он включил камеру и с упоением приступил к своему излюбленному занятию…
Хлюпая по воде, Лешка переходил из одной пещеры в другую. Их было тут множество, и каждая чем-то отличалась от предыдущей. Он как-то читал в журнале «Вокруг света», что такие наскальные рисунки, значки и символы — огромный источник информации для ученых. А вот ему они ничего не говорят, с досадой подумал юный собкор, вглядываясь в потускневшие краски. Хотя если подключить воображение… И Лешка представил себе, как много лет назад, в незапамятную старину, под этими сводами пировали у костра лихие люди — разбойник Огонь и его подручные. Как они пили, ели и звенели золотыми монетами!
