Угрозы произвели на Мэгги такое впечатление, что она забыла все, чему научилась за три года и чему учила других. Как бы ни старался Арчи убедить ее, что намерения Джека — лишь бред воспаленного мозга, страх не отпускал Мэгги. Конечно, этот человек оберегает ее и успокаивает, но он защищает ее своим телом, а не сердцем. Он лишь выполняет свой долг.
Придя немного в себя, она спросила Арчи, как попал к нему дневник.
— А тюремное начальство читало его откровения? — поинтересовалась Мэгги, выслушав ответ.
Арчи помолчал, колеблясь, потом кивнул.
— Как же его могли освободить?
— Не знаю. Бюро представило свои рекомендации, но, боюсь, с нашим мнением не очень-то посчитались.
Мэгги почувствовала, что ее напряжение ослабло: ФБР пыталось вступиться за нее и удержать преступника за решеткой. Уже сам этот факт не позволял потерять остатки надежды на справедливость…
Она думала о своем и не знала, как сильно Арчи желал ее — прямо сейчас, а если бы знала, наверняка влепила бы ему пощечину и была бы права.
Увидев Мэгги, державшую этот чертов дневник, бледную, с остановившимися от ужаса глазами, Арчи, не раздумывая, бросился к ней. Ему хотелось разорвать Джека Уоттера на части голыми руками, а не просто выпустить в него всю обойму. А потом обнять Мэгги и целовать, пока ее кожа не покроется росой вожделения, и любить так, чтобы она забыла ненависть Уоттера и не могла больше думать ни о ком, кроме него, Арчи Брауна. Ему хотелось, чтобы своими ласками она успокоила его ярость. Ему нужна не передышка, а отсрочка для обдумывания каждой детали плана поимки преступника. Потому что, если он ошибется, Мэгги будет мертва, а ему невыносимо даже думать об этом.
Он хотел рассказать ей последние новости, поэтому и поднялся наверх. Джек Уоттер просто потряс агентов ФБР, приставленных следить за ним: едва оказавшись на воле, этот негодяй оставил за собой кровавый след. Правда, не было конкретных доказательств, что именно Уоттер убил коммивояжера в Индиане. Но ФБР стало известно, что описание мужчины, использовавшего кредитные карточки жертвы, совпадало с описанием Уоттера.
На горизонте возник и некий Джонсон, человек, называющий себя тем же именем, что и у убитого доктора, летевшего из Индианаполиса в Денвер. Сейчас опрашиваются служащие всех отелей этих двух городов, и требуется время, чтобы собрать необходимую информацию. Арчи нежно взглянул на Мэгги. Ее глаза казались потерянными: слишком много обид и разочарований, слишком много времени потрачено на бега от Джека Уоттера. Ее лицо было бледным, руки дрожали.
— Все будет хорошо, — попробовал Арчи успокоить бедняжку. Он уже говорил подобное раньше и подумал, что эти слова не очень-то убедительны.
Губы Мэгги слегка вздрогнули, будто она хотела что-то спросить. Ее глаза задавали тысячу вопросов. Арчи не мог вынести этого.
— Черт возьми, Мэгги, — пробормотал он, — ничего не должно случиться.
Эти слова удивили его самого. Что он имеет в виду? Что Уоттер не будет преследовать ее, или что он, Арчи Браун, не должен снова целовать Мэгги, прежде чем поможет избавиться даже от воспоминаний о человеке, исковеркавшем ее жизнь?
Будто прочитав его мысли, Мэгги наклонилась так близко, что он смог почувствовать ее дыхание и буквально опьянел от этого лимонного аромата.
Есть предел мужской выдержке. Близость желанной женщины явилась для Арчи, возможно, самым суровым испытанием. И это испытание он радостно провалил, приблизив свои губы к ее губам. Мэгги вздрогнула и, обняв за плечи, скользнула в его объятия.
— Боже, что ты со мной делаешь, — простонал Арчи.
Он неистово стиснул Мэгги, желая, чтобы она выплеснула свой страх, мечтая, чтобы она думала о нем, а не об Уоттере, и подарил ей поцелуй. Мэгги ответила почти с отчаянием, подумав: как бы они расценили безумную вспышку чувств при других, более спокойных обстоятельствах?
Мэгги никогда не узнает, с каким трудом Арчи оторвался от нее. Он никогда не скажет ей, как внутри у него все дрожало. Но сейчас Мэгги нужна его сила, а не его желание. К ней должны вернуться злость и решимость — от этого зависит ее жизнь.
— Ну что, теперь легче? — спросил Арчи, ненавидя себя за вызывающий тон, но сделать это было необходимо.
Как он и ожидал, глаза Мэгги, вспыхнувшие было теплым светом, быстро потухли, наполнившись обидой, а тлевшая в них нежность уступила место яркому огню благородного негодования.
Арчи быстро поднялся на ноги, отряхнул брюки, как будто не случилось ничего особенного, и все же пряча взгляд. Иначе Мэгги догадалась бы, как он ошеломлен ее страстью.
— Ты, конечно, можешь сидеть здесь и переживать из-за глупостей, нацарапанных в тетрадке, но мне кажется, что у нас есть чем занять время, — деловым тоном заявил Арчи. — Поэтому, если ты достаточно нахныкалась, мы могли бы приступить к работе.
Он надеялся, что когда Мэгги закует себя в броню злости, то, вспомнив объятия и поцелуи, поймет: все сказанное исходило из самой глубины его души, выплеснулось от страстного желания, которое пришлось подавить ради ее же спасения.
— Дневник Уоттера не произвел на тебя впечатления? — спросила Мэгги холодно.
Арчи пожал плечами. Ему не хотелось говорить правду.
— Главное, чтобы он произвел впечатление на присяжных.
Не сказав ни слова, Мэгги покинула комнату, не взглянув на Арчи. Он с удовлетворением отметил, что женщина снова стала сильной.
Но почему же он чувствует себя обманщиком?
6
Мэгги положила телефонную трубку. Ее ухо горело оттого, что она долго разговаривала по телефону. Неужели этот день когда-нибудь кончится?
Браун не дал ей никакой возможности погрузиться в страх, вызванный садистскими откровениями Уоттера. Мэгги поняла, что ей легче быть рядом с Арчи, когда она сердится, а не когда плачет. Как только она спустилась вниз, он протянул ей список неотложных дел. Первым пунктом значилась отмена всех встреч и занятий с группами. Мэгги попробовала протестовать, но холодный взгляд Брауна остановил ее и еще больше разжег в ней обиду.
Он потребовал обзвонить всех знакомых и предупредить их об осторожности. Они должны немедленно сообщить Мэгги, если кто-нибудь будет расспрашивать о ней. Арчи был прав, проявляя такую предусмотрительность, но Мэгги это не нравилось. Ей казалось, будто она снова убегала, хотя и оставалась в собственном доме. С таким же успехом она могла бы согласиться отправиться в другое безопасное место, но и там не чувствовала бы себя защищенной. Здесь она могла различить каждый посторонний шорох, догадаться о его происхождении. В другом месте даже безобидные, но непривычные звуки свели бы ее с ума. А на своей территории контролировать обстановку гораздо проще.
Она вздохнула и еще раз просмотрела список, который дал ей Арчи. У Мэгги была помощница, которая приходила убираться один раз в неделю. Жаль, подумала Мэгги, что придется отменить уборку, особенно когда в доме поселился мужчина.
