пользуюсь уважением у крестьян. Все же ученик, а не плотник.
— И это о тебе говорила Берта? Ты настоял на том, чтобы я сходила к лекарю?
— Я, — признал Леон.
Он жестом пригласил меня присесть в кресло, а затем достал чашку с чаем, кажется, из воздуха.
Напиток был на удивление дрянной. Дома я бы такой чай даже слугам не стала отдавать. Просто выкинула бы. Но здесь приняла кружку с благодарностью.
А затем произошло и вовсе неожиданное. Слегка поморщился, как будто пытался принять тяжелое решение, Леон протянул мне коробку с конфетами.
Наверное, это поразило меня даже больше, чем возможность путешествий в Эсслинталь.
— Ты же не делишься сладким.
— Это исключительный случай, — предупредил он. — Сильно не привыкай.
— Мгм, — кивнула я, закинув в рот конфету, которая на поверку оказалась смесью меда и сухофруктов. — Я думала, меня спас колдун.
— Угу, он. И твой родной склад в жилое помещение тоже он переделал. Гордись. Не у каждого Черный колдун в роли ремесленника выступает.
— Да уж, — истерично усмехнулась я. — Спасибо.
— За ремонт?
— За заботу.
— Мм…
Этот звук, наверное, должен был что-то означать. Но на деле было отчетливо видно, что ему неловко. Захотелось рассмеяться. Вот уж не думала, что испытаю подобное чувство после пережитого. Да еще и так скоро.
— Я же говорил тебе не ходить в деревню одной!
Леон справился со смущением и теперь говорил с укоризной.
— И теперь я понимаю почему. Хорошо, что Шаттенхард появился. Вовремя. Они не успели… Я в порядке. Можно было и не водить меня к лекарю.
Предложения выходили какими-то рваными и невнятными. Я очень надеялась, что это косноязычие временно.
— Зачем ты вообще туда отправилась? Так быстро надоело в замке, что решила сбежать?
— Нет. Я хотела найти пасеку.
— Пасеку? — ошарашенно переспросил Леон. — А я думал, это я сладкое люблю. Ладно, так и быть, разрешаю тебе брать варенье. Только ради мироздания, не рискуй так больше ради меда.
— Да не ради него, — все же рассмеялась я, не удержавшись. — Мне яд шершня нужен для зелья.
Послышался тяжелый вздох.
— А мне ты почему не сказала?
— Потому что заготавливать ингредиенты нужно самостоятельно.
— Растительные, — уточнил он. — Лиса, давай я завтра отведу тебя в местную лабораторию, и ты там сможешь найти и яд шершней, и спирт, и цинковый купорос.
Он перечислил ингредиенты так быстро и без запинки, словно готовил это зелье не один раз. Вполне возможно, что так и было.
— Только яд и сульфат. Спирт я уже нашла, — похлопала я по своей сумке.
Примерно минуту Леон сверлил меня очень странным взглядом. Как будто оценивал, не сошла я с ума. А потом вздохнул еще тяжелее, чем раньше.
— Я даже знать не хочу, откуда он у тебя.
— И правильно, меньше знаешь, крепче спишь.
Я уже собиралась подняться наверх, в свою обновленную комнату, как парень остановил меня, вложив в руку какую-то склянку.
— Это поможет заснуть, если вдруг будет неспокойно.
— Спасибо.
Поблагодарив его еще раз, я все же пошла наверх, сжимая зелье. Но главное было то, что под одеждой я чувствовала кулон на тонкой цепочке, про который Леон так и не вспомнил.
Глава 6. Миссия ордена Нуаду
После того, как Шаттенхард спас меня от насильников, относиться к нему как к всемирному злу уже не получалось. Да, возможно он по-прежнему был тем, кто насылает Тени на невинных людей, выращивает кайрингов для забавы… хотя питомника с ними я здесь не видела. Но в любом случае, лично мне он ничего плохого не делал.
Это радовало. Но моя миссия становилась все сложнее. Легко продумывать убийство злого колдуна, который уничтожает все на своем пути. А своего спасителя?
Мелькала мысль рассказать ему о своем положении. Но даже если бы он вдруг захотел помочь мне, что сомнительно, реальных действий от него ждать не стоило. Выйти из леса Шаттенхард не может, а тащить сюда маму и брата не хотела уже я.
Во-первых, я не могу с ними связаться, во-вторых на это никогда не пойдет моя мать, в-третьих, я так и не поняла как относиться к информации о том, что в течение года колдун выпивает жизни своих слуг.
А как же деревня, где живут целыми поколениями? Тоже миф? Или это относится только к тем, кто живет в замке… То-то он пустует.
Будь что будет! Попытаюсь хотя бы найти больше информации, и уже потом приму решение.
Я погладила под блузой кулон, напоминающий раскаленный уголек. Если бы я хотела сбежать, то сразу же воспользовалась бы этой возможностью. Его у меня так никто и не отобрал. Вот только если я вернусь, маму снова бросят в тюрьму, а Вилли отправится в монастырь. Это в лучшем случае.
Если маги ордена пожалеют женщину и ребенка. А в то, что у них есть способность к такому примитивному чувству как жалость, я уже не верила.
Я вспомнила, как Курт отвел меня в дом Нуаду, представив высшим чинам, когда меня выпустили из тюрьмы. Его почти сразу отослали — он был всего лишь учеником, потомком угасшего магического рода не из самых сильных. Доступа к большинству данных у него не было. А вот мне прочитали целую лекцию.
— Прошло несколько веков, но мы еще помним, — сказал мне тогда седой старик, который, возможно, застал те самые темные века. — Победить Черного колдуна казалось почти невозможно. Но лучшему из нас удалось подобраться так близко, чтобы ранить его. Тогда мы смогли заточить часть его силы в кинжале, который напитался проклятой кровью.
— Мне нужно найти его в Заубвальте? — спросила я.
— Нет, — улыбнулся старик. — Кинжал у нас. Проблема в другом. Чтобы заточить колдуна в лесу, мало было его ослабить. Нам пришлось тоже отдать часть своей силы. Такова была плата за помощь богов. И мы заплатили ее с гордостью. Где-то посреди Заубвальта находится Камень Душ. Черный самоцвет размером с два кулака, который продолжает тянуть магию у ордена, и у всего мира.
— Я не понимаю.
— С каждым поколением магов рождается все меньше, а наши возможности становятся все скромнее. Этот камень удерживает границу заколдованного леса, чтобы злодей не смог выйти. Но одновременно, он вытягивает магию из нашего мира. Если мы ничего не изменим, уже через три-четыре поколения орден Нуаду выродится. И тогда ничто не будет мешать Черному колдуну завладеть миром. Думаю, ты осознаешь, что тогда нас ждет.
Я тогда наивно закивала, как послушная марионетка, внимая магам ордена, как будто они боги, спустившиеся
