рассеяна в считанные минуты.
У нашего соседа, 1-го батальона, возникли проблемы на Шэнкилл-роуд. Дошло до того, что в одну кровавую ночь беспорядков они застрелили четырех бойцов Ассоциации обороны Ольстера. Я был солдатом патруля, отправленного в качестве подкрепления. Почти сразу после того, как мы прибыли на базу роты на Теннант-стрит, боевик Ольстерских добровольческих сил18 открыл огонь по обложенному мешками с песком наблюдательному посту, расположенному на вершине приземистого двухэтажного здания из красного кирпича. Часовой открыл ответный огонь, попав человеку в грудь, и винтовка «Армалайт» была изъята. Больше в ту ночь перестрелок не было. Я еще не знал, что в будущем полицейский участок Королевской полиции Ольстера, расположенный на этой улице, сыграет важную роль в моей жизни.
*****
Операция «Моторист» продлилась всего два с половиной месяца, но даже такие люди, как я, которым нравился Ольстер, устали от этого места. Я с нетерпением ждал заслуженного отпуска. Моя молодая жена провела со мной всего несколько недель, и мне нужно было время, чтобы подобрать жилье. Но не успел я бросить чемоданы, как супруга вручила мне письмо, в котором говорилось, что я должен вернуться в Ольстер в качестве свидетеля в суде над арестованным мною человеком из ИРА. Отпуск у меня продлился меньше двадцати четырех часов.
Суд проходил в старомодном стиле, с присяжными из двенадцати честных и неподкупных людей. Позже, из-за трудностей, связанных с запугиванием, были введены закрытые судебные заседания, в которых все дело вел один судья. Человек из ИРА, который вернулся, чтобы отомстить за смерть своего брата, отказался признать полномочия суда, поэтому его защиту за адвоката вел сам судья, предоставив ему все возможные преимущества. На протяжении всего процесса террорист сидел на скамье подсудимых, зевая и изображая безразличие. Ему были предъявлены три обвинения: хранение винтовки «Гаранд», хранение винтовки «Армалайт» (местонахождение которой он указал на допросе в полиции) и членство в ИРА. Мы ожидали, что он получит максимум года четыре.
Когда дело дошло до вынесения приговора, судья, почти с болью, напомнил ему, что мы живем в неспокойное время, сказав при этом:
— Приговоры должны отражать это время. По первому пункту обвинения, владение винтовкой «Гаранд», я приговариваю вас к шести годам лишения свободы.
Плечи человека из ИРА опустились.
— По второму обвинению, владению винтовкой «Армалайт», я приговариваю вас ко второму сроку в шесть лет, который будет исчисляться последовательно.
Колени подсудимого подкосились, и два тюремных охранника поддержали его.
— По третьему обвинению, членству в ИРА, я приговариваю вас еще к пяти годам.
Со скамьи подсудимых раздался тихий стон. Судья поднял голову и продолжил:
— Но этот срок будет исчисляться параллельно. Таким образом, вы отбудете в тюрьме в общей сложности двенадцать лет. Вам все понятно?
Человек из ИРА тупо кивнул. Когда его наполовину выносили, наполовину вытаскивали из зала в камеры заключения, он вдруг обрел голос и закричал:
— Да здравствует ИРА!
Двери, ведущие в камеры, оборвали его слова. Позади меня офицер Королевской полиции Ольстера, который вел дело, наклонился вперед и сказал:
— Его карьера в ИРА закончилась, так и не начавшись.
Я был просто счастлив, что смог вернуться в Олдершот и получить отпуск. Пока я ждал, когда меня отвезут на армейскую базу, а затем в аэропорт, я накоротке встретился с преподобным Йеном Пейсли. Огромный человек, который в отличие от своего публичного образа, разговаривал очень тихо и был неизменно вежлив.19
После отпуска мы снова вернулись к привычной рутинной батальонной жизни. Через пять недель мы должны были отправиться в Малайю, но перед этим Олдершот потрясло известие о жестоком похищении. Теплым летним днем темная машина с визгом остановилась у ресторана «Kentucky Fried Chicken» на Хай-стрит и сидевшие в ней люди схватили картонную фигуру основателя сети, полковника Сандерса. Но прежде чем автомобиль с ревом уехал, визжа шинами в истинно гангстерском стиле, на порог ресторана была брошена записка. В ней говорилось: «Мы похитили полковника Сандерса. За его возвращение требуем четыре больших ужина из жареных цыплят из Кентукки с кока-колой. Выставьте ужины в парк напротив в три часа дня, или же полковник свое получит».
В ответ на требования похитителей ресторан вывесил в своем окне следующую записку:
Мы не поддадимся на вымогательство.
Немедленно верните полковника.
Полиция проинформирована.
Население Олдершота затаило дыхание. Ждать пришлось недолго. На следующее утро в ресторан доставили конверт с отрезанным картонным ухом полковника и запиской следующего содержания: «Мы не блефуем. Это наше последнее предупреждение. Платите или будет хуже».
Представитель полиции Олдершота с мрачным лицом сообщал местной газете: «Очевидно, что мы имеем дело с очень опасными людьми. Тот, кто отрезал ухо беспомощному картонному манекену, способен на все. Наше расследование сосредоточено на Монтгомери Лэйнс и, в частности, на базе 2-го батальона Парашютного полка». Так оно и было. Полномасштабный обыск казарм был начат в выходные, когда, как предполагалось, похитители могли быть свободными от несения службы. В расположении батальона были обнаружены спящими несколько женщин, их выгнали, но полковника Сандерса не нашли. Напряжение нарастало. Похитители могли быть обнаружены в любой момент, и столкнуться со всей строгостью гражданского и армейского законодательства, поэтому они отреагировали с безжалостностью, которая потрясла весь Олдершот. В темную воскресную ночь под дверь ресторана был подброшен пакет, который обнаружили только в понедельник утром. Содрогнувшиеся от ужаса продавцы обнаружили в нем расчлененные останки полковника. К ним прилагалась последняя записка, в которой было сказано просто: «Вас предупреждали».
Несмотря на тщательное расследование, проведенное как военной, так и гражданской полицией, похитителей так и не нашли. Они и по сей день остаются на свободе, а их личности защищены кодексом молчания Парашютного полка. Я же остаюсь нем, как рыба.
*****
В конце 1972 года мы отправились за границу в Малайю для обучения тактике ведения боевых действий в джунглях. Днем было тяжело, и все с нетерпением ждали ночи. Никому не под силу ориентироваться в джунглях с заходом Солнца — но один офицер решил попробовать. Под проливным дождем мы растянулись на многие мили. Если в кромешной тьме ты хоть на секунду потеряешь связь с человеком впереди себя, это означает, что ты заблудился. На протяжении ночи раздавались крики людей, сваливавшихся в сторону от тропы. Я поскользнулся в грязи и схватился за ближайшее дерево, и тут что-то укусило или ужалило меня. Отпрыгнув назад с криком боли и удивления, я натолкнулся на того, кто стоял позади меня, и в считанные секунды мы превратились в бесформенную массу рук и ног,
