поскольку из-под пухлой губы виделся острый клык.
Злость мужчины была необъяснимой. Какое ему дело до меня? И всё-таки проще признать себя виновной, чем потом расхлебывать последствия своей тяги к справедливости. Которой, к слову, и не существовало.
Запихнув гордость и прочие свои не самые совершенные качества на дно своей души, я глубоко вздохнула и после минутного молчания всё-таки нашла в себе мужество медленно выговорить:
— Я виновата, признаю. — отпустив глаза вниз, я ещё сильнее навалилась на тюки сена. Желая отдалиться от шаада, добавила тихонька, чтобы ненароком не навлечь на себя снова гнев мужчины: — Отойдите, пожалуйста.
Избегая его взгляда всеми силами, я лишь через пару минут почувствовала, как незнакомец отошёл.
— Трогай, старик. — раздался сбоку раздраженный мужской голос, я услышала, как в телегу забросили что-то, видимо мои ботинки. И дед, как ни странно, совершенно спокойно согласился:
— В дорогу, так в дорогу.
С тихим скрипом деревянные колёса крутились вдоль закрученной, словно тело огромной змеи, дороги, спускаясь с огромного выступа. Вдали виделось небольшое поселение из домиков, полностью построенных из камня. Оно и понятно, почему село Каменкой кличут.
Вблизи этого воина мне было неуютно, не хотелось даже вставать с сена, чтобы привлечь к себе внимание. Перевернувшись на бок, я прижала колени к груди и, обняв сумку руками, так и лежала, пытаясь усмерить боль в животе от голода и пульсирующую рану в ноге, чьи корни до сих пор отзываются вибрацией в ноге.
— А вы, господин, откуда будете?
Последовало молчание, после которого звучит холодное и отстранённое:
— Издалека…
В дальнейшем старик сдерживается от комментариев или вопросов.
Да и шаад, судя по недовольному молчанию, вполне устраивала ситуация. И развернуться, ускакав обратно, откуда пришёл, в его планы не входило. А жаль!
Подстраивая мощного жеребца под ленивый такт передвижения старых скрипучих колес телеги. Этот темп был ему навязан, и данный факт не остался без замечания зоркого старческого глаза.
Я же аккуратно поглядывала из телеги на своего провожатого. Ух… И несло от него силой и властью, что аж мурашки по коже.
Бррр… Такого злить себе дороже.
Нет, держаться от него подальше надобно. Шаады, поговаривают, очень жестокий народ. И не доверять слухам было глупо, на передовой никто не хотел сражаться плечом к плечу с их подразделением. Все знали, крылатые воины дрались до безумства. Либо до гибели врага, либо до своего последнего вдоха.
Я отвернулась от него спиной, рассматривая извилистые равнины, украшенные маленькими домиками из камня. Завораживающе красиво…
Было ещё достаточно холодно, и всё-таки весна вступила в свои права. Мягкие оттенки зелёного окрасили слегка неровные извилины рельефа.
Почувствовав плечом пронзительный чужой взгляд, я напряглась. И ещё сильнее отвернулась от него.
Стало не по себе.
Неспеша стягнув кобылицу, старик повёл нас в деревеньку. Мимо проходили малочисленные жители, что больше всего представляли из себя нагов. После вчерашнего знакомства с хозяйкой постоялого двора я инстинктивно поёжилась под их любопытным взглядом.
Тем не менее никто меня не тронул, и больше внимания, к слову, доставалось шааду, гордо восседающему на коне. То-то же… У него на лбу написанно, что он не из низших и скромных.
Не знаю, провёл нас дедушка через всю деревню умышленно или просто такой была дорога к его дому, но до аккуратному строению из того же белого и серого камня мы добрались лишь тогда, когда, казалось, каждый житель успел на нас поглядеть.
Милый дворик, ограждённый забором из плетёной лозы, небольшой огород разбит сбоку с такими же угасающими саженцами. Извилистые дорожки из камня тянулись, словно змеи, через импровизированный сад и огород.
Дом был похож на остальные, из несимметричных камней, крышей из снопов камыша, среди которых возвышался дымоход. Ленивый белый дым тянулся через него к голубому чистому небу мучительно медленно.
— Ну, добро пожаловать, что ли… — развел руками пожилой нааг, а потом слегка хмуро прикрикнул: — Глена, почему мужа не встречаешь?
Деревянная дверь скрипнула, предоставив нашему взору ухоженную, в годах женщину. С белыми волосами и уже потерявшими яркость голубыми глазами. Отдернув подол своего платья, она одной рукой придерживала деревянную тару с водой.
— Ну и чего раскричался, старый ворчун? Здесь я, здесь…
Моя челюсть упала где-то в ворохе сена подо мной, потому что жена этого наага была человеком. Клянусь Духом Леса, самой обычной человеческой женщиной.
Хозяин дома улыбнулся из-под усов и показал жестом на нас с шаадом.
— Вот гостей принимай! На стол что ли накрой и ночлег приготовь. Как-никак, а ведунья из академии наши поля пришла лечить!
Не похвастаться мужик своей находкой в виде меня просто не мог. Его же жена лишь вопросительно надломила брови. Шаад за спиной лишь закатил глаза и фыркнул себе под нос:
— Пришла она… Приключений себе на задницу найти.
Можно подумать, я руками и ногами вцепилась в профессора ви Туар, чтобы меня отправили к их элитному отряду?!
Если бы не тот противный дракон, сидела бы я сейчас дома, штопая своих кукол под весёлые голоса сестёр.
* * *
Каша была просто объедение. Я так быстро ела, что чуть не подавилась. Кусочки мяса обжигали полость рта, но я не могла себя остановить. Хлеб хрустел на зубах, а чай из осушенных трав мягко щипал кончик языка.
— Ты долго голодала, девонька… — не спросила, а утвердила моя соплеменица, когда мужчины вышли на улицу.
Стало стыдно. Это, наверное, невоспитанно с моей стороны. Я отодвинула от себя тарелку и убрала ложку в сторону, отпуская руки на подол платья.
— Просто в дороге не было до еды, а потом таверны сменялись… одна за другой. И потом на постоялом дворе в Сентре… не совсем встретили меня гостеприимно.
Дрожь прошлась по телу от воспоминания.
Женщина поджала губы и нахмурила седые брови.
— Тида… — недовольно молвила она и добавила мне ещё каши, одним суровым взглядом заставляя есть.
Я снова взялась за ложку, уплетая угощение с нескрываемым энтузиазмом.
— Так
