— Лабиринт Властелина, — объяснил брат. — Здесь бывает даже то, что невозможно. Бог устанавливает законы жизни, но он же может поменять их по своей прихоти.
— Но ты… ты сможешь теперь вернуться в мир живых? Выйти из Лабиринта вместе со мной?
— Нет, — Камир покачал головой. — Моя прошлая жизнь окончена. Когда я заслужу право на следующее перерождение, то меня, каким ты помнишь, не станет.
— Заслужишь? — переспросила я удивленно. — Разве это еще надо заслужить?
— Да, — он усмехнулся. — Видишь ли, сестренка, после смерти мне очень хорошо объяснили, какую неправильную жизнь я вел.
— Кто объяснил?
— Те, кому положено. Но это неважно, — он встряхнулся, лицо посуровело, и я мысленно поразилась, как он сейчас стал похож на отца.
— Важно другое, Риэль, — продолжил брат мрачно. — Почему ты приняла и простила нашего врага, эль–туань, который убил твоего отца и брата и запустил в наш мир Дракона? Как ты могла так поступить?
— Ты это серьезно? — спросила я недоверчиво.
— Абсолютно, — говорит он жестко.
В ярости я вскочила на ноги:
— Значит, это я виновата в том, что оказалась пленницей эль–туань, который по твоей милости ненавидел всю нашу семью? Может, еще обвинишь меня в том, что я выжила, а вы погибли? Может, я могла это как–то изменить? Например, собственноручно победить Дракона? Это ваша вина, это вы оставили меня одну! Отец и братья, вы должны были защищать меня, а не п-погибнуть т-так… т-так… — у меня пережало горло, несколько мгновений я не могла дышать.
— Риэль, успокойся.
— О, я спокойна, я очень спокойна!
Камир подошел ко мне и положил ладонь на мой живот, совсем еще плоский:
— Я вижу, что ты ждешь ребенка от своего бывшего тюремщика, и этот факт тебя не печалит.
— Да? Ну, тогда ты должен знать и то, что Мервин — мой эль–эро! — выпалила я, сбрасывая его руку.
— Твой — кто? — вся суровость с лица Камира исчезла, он выглядел изумленным и даже испуганным.
— Мой эль–эро, — повторила я с вызовом. — Ты ведь помнишь, что это такое? Вторая половина души?
— И… давно? — задал он глупый вопрос.
— С рождения, естественно. Когда, по–твоему, в тело входит душа? — злиться было проще, чем страдать, и я была почти рада обвинению Камира. Злясь, я могла не думать о том, как моя нечаянная радость превратилась в боль. Зачем он позволил мне поверить, пусть ненадолго, в то, что выжил? Казалось, сердце разорвется от счастья, что хоть одно существо, родное мне по крови, еще живет в этом мире. Я даже была готова простить то, что он оставил меня одну после битвы, бросив на произвол судьбы.
Да, оставил, потому что погиб.
— Как давно ты знаешь, что он твой эль–эро? — исправил свой вопрос Камир.
— С семи лет, — ответила я сердито.
— И… ты молчала? Все это время ты молчала? Почему?
Я пожала плечами.
— Я же столько раз хотел убить его, — тревожно сказал брат. — Хотел и мог, и однажды собрался! Райша, ты разве не понимала, что играешь с огнем? Скажи ты нам, мы берегли бы его, как королевскую сокровищницу, пылинки сдували бы. Ведь его жизнь — это и твоя жизнь.
— Ага, верю, — ответила я насмешливо. — Правильнее сказать, посадили бы в клетку, да раз в месяц надевали бы обруч забвения, чтобы не вздумал бежать. И держали бы так лет двести, пока бы Мервин сам не умер — от старости. Только задолго до этого он сошел бы с ума. Но это и не страшно, правда? Подумаешь, без всякой вины лишить свободы и смысла жизни какого–то полукровку.
Брат покачал головой, но знакомый блеск в его глазах подсказал — я была права. Еще бы, разве я не знала своего дорогого Камира?
— А на что рассчитывала ты?
— Попросить Мервина себе в вассалы на совершеннолетие, — я улыбнулась, вспоминая. Могло получиться.
— Попросить таирта? Вместо двух морских портов и герцогства Аршер, которые тебе обещал отец? — возмутился Камир. — Ты что, осталась бы ради него нищей?
— Не придумывай, братец, уж нищей бы вы меня не оставили. Попеняли бы за глупость и все равно бы дали, что обещано, — ответила я уверенно.
— Отец пришел бы в ярость.
— Тогда отдал бы ты, — я пожала плечами. — Ты же меня любишь?
Камир несколько мгновений молча смотрел на меня, потом начал хохотать.
— Райша, милая… ты невозможна!
— Я? Ты меня обижаешь.
— И не думаю! — Камир тряхнул головой, все еще посмеиваясь. — Надеюсь, что в следующей жизни мне встретится девушка, подобная тебе. Иначе жить так скучно.
— Ты меня больше не обвиняешь?
Камир покачал головой:
— Ты все сказала правильно: и про то, что мы должны были тебя защитить, и про то, что не могла поступить иначе, раз ан-Тоэль — твой эль–эро. Главное, никогда не забывай об этом сама и ни в чем себя не вини.
Сглотнув, я опустила голову:
— Какой ты мудрый стал после смерти, даже не верится.
— Я всегда такой был, просто ты не ценила, — с апломбом заявил брат, и я с облегчением рассмеялась.
— Ты все сделала правильно, Райша, — продолжил он уже серьезно. — И то, что позволила ребенку зародиться, тоже. Особенно то, что позволила ребенку зародиться.
— Он будет ан-Тоэль, — напомнила я.
— Он будет Шоралл, — возразил Камир. — Неважно, кто его отец, неважно, какое имя он станет носить, но твой сын продолжит наш род. Твои дети, будущие дети, — это наш род, Райша, наша кровь.
— Иди ко мне, — он сел на скамью и притянул меня к себе на колени, как в детстве. Как часто, совсем малышкой, я забиралась к нему вот так и рассказывала свои горести и радости. И он всегда слушал. Не отец, который был вечно занят, а Камир.
Я прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется сердце, отказываясь думать, что на самом деле оно, как и все сильное тело брата, превратилось в прах. И рассказала обо всем, что случилось со мной после той битвы. Про потерю Силы и ее обретение, про встречу с Драконом и кадари, про Духа Бездны, про похищение первое, и про второе. Даже про Мервина, про то, как он любит меня, и чем пожертвовал…
— Я еще когда–нибудь увижу тебя? — мы вновь стояли в храме, но солнце уже клонилось к закату.
— Возможно, — ответил Камир. — Долгов у меня много, до перерождения еще далеко.
— Если я снова приду сюда? Ты будешь в храме?
— Не знаю, — брат вздохнул и крепко прижал меня к себе. — Это не моя воля. Им решать.
Им. Они. Брат упоминал Их уже несколько раз, но так и не изволил объяснить, кого имел в виду. Они — это те, кто распоряжается душами эль–туань после смерти? Или те, кто управляет Лабиринтом и этим храмом? Или кто–то еще?
