огню, мы не причиним тебе вреда, обещаю. У нас есть еда и я дам тебе свой плащ, что бы согреться. Мы тебе не враги, наоборот, я пришел к тебе чтобы прекратить эту идиотскую облаву. Хватит тебе бегать по горам, как дикому зверю.
Гордей всё еще сомневался, он молчал, но убегать передумал.
— Давай поговорим у огня. Давай к нам, не упрямься. — продолжал увещевать его волхв. — Маженна, положи ему похлёбки в миску.
Девушка налила в глиняную миску похлёбку поставила напротив себя на землю.
Немного поколебавшись, Гордей крикнул.
— Ладно, я иду. Надеюсь ты не врёшь старик, потому ка мой меч ещё со мною.
Стоило Гордею пригубить горячее ароматное варево, как весь его воинственный запал иссяк. Он съел большую часть похлёбки, целую рыбину прямо с головой, половину большого ржаного хлеба и только после этого перевёл дух и отставил миску в сторону. Маженна смеялась раз за разом наполняя его миску едой, Берендей — искренне улыбался.
— Фух! Теперь можно и поговорить, пока я ещё могу держать глаза открытыми. Зачем вы здесь? — широко зевнул юноша
Он с головой укутался в предложенный ему Берендеем шерстяной плащ и уже почти не дрожал, вот только от тепла костра и обильной еды его немилосердно клонило в сон.
— Чтобы поймать тебя. — спокойно ответил волхв, помешивая угли в костре. — Если сдашься мне, волхву, к тебе отнесутся снисходительнее. Ты будешь под защитой Даждьбога.
— Никогда!
— Мальчик, ты надеешься выйти победителем из этой игры в кошки-мышки? — рассмеялся Берендей.
— Конечно! — самоуверенно ответил Гордей.
— Пока ты разрушаешь только себя. — покачал головою волхв.
— Возможно, но я не сдамся. Я воин и готов умереть с честью, а перед смертью готов пролить немного своей и чужой крови.
— А как же люди деревни, в которой ты вырос? Их принуждают охотиться на тебя, а тех кто отказался высекли розгами и держат под стражей. Не уже ли тебе не жаль их?
— Кто они мне? — вспылив подорвался с места Гордей. — Что хорошего они мне сделали? Да пусть хоть до смерти их забьют! Мне то что?
— Но среди них есть женщины и дети. Тебе совсем их не жалко, Гордей?
Юноша отвернулся, по его небритым щекам текли жгучие слёзы гнева:
— Пусть все подохнут! Пусть страдают, как страдал я! Пусть узнают, что такое одиночество, голод, холод и боль! — воскликнул Гордей.
Его плечи содрогались от сильных рыданий, он упал на колени, закрыв лицо руками.
Берендей подорвался с поваленного дерева, на котором сидел, ухватил Гордея за волосы и пару раз крепко приложил его ладонью по голой спине.
— Как смеешь ты говорить о воинской чести! — вскипел Берендей. — Ты дурак, дикарь, глупый мальчишка! Разве воины обрекают слабых и беззащитных на страдание ради собственного тщеславия? Нет, Гордей, я не отдам тебя в руки княжеского правосудия! Пора покончить с твоей глупостью. Клянусь богами, я сам накажу тебя!
На следующее утро деревню Белые Липы разбудил переполох. С полей бежали рано вышедшие на покос крестьяне, они кричали:
— Вставайте люди! Идите скорее и смотрите сами! Гордей! Гордея поймали! Волхв Берендей ведёт Гордея в деревню!
Народ повалил к околице, увидеть своими глазами, как волхв приведёт в деревню лихого Гордея. Толпа собралась большая, шум стоял невероятный, все друг-друга перекрикивали, все старались протиснуться в первые ряды, что бы посмотреть и пощупать "горного демона".
— Гордей пойман! — верещала выскочившая на дорогу встречать неуловимого "демона", ребятня.
Гордей шёл добровольно, со связанными руками, а позади него шли Берендей и Маженна.
Глава 8
В молельной зале храма сидели друг напротив друга два человека, они спорили о судьбе Гордея. Дознаватель Ронья был хмурый, как грозовая туча, и трезвый, а волхв Берендей напротив спокойный, как скалы Синих Гор.
— Я поймал его не ради награды. — вежливо возразил волхв.
— Ты хочешь сказать, что не отдашь его мне, Берендей?
— Если вы не согласны оставить его мне — я отпущу его. Ловите тогда его сами.
— Ты со мною вздумал шутки шутить! — гневно вскричал Ронья, вытаскивая длинный заморский кинжал из позолоченных ножен.
— Хотите убить меня? — удивился Берендей. — Пожалуйста. Голову отнесите в Артосский кремль Власу Лихолету. наверняка он скажет: "Надо же, это голова Берендея, а где всё остальное?"
Берендей рассмеялся, а дознаватель побледнел, как полотно. Влас Лихолет, был человеком особенных полномочий. Его власть была равна власти Великого Князя, потому как был он господарем советником по тайным делам в Ладонежье и за его пределами.
— Мой господин — твой друг? — почему-то шепотом поинтересовался Ронья.
— Руби голову и узнаешь. — так же шепотом отвечал ему волхв. — Только руби аккуратнее.
Ронья опустился на колени положил перед собою кинжал, который так и не отведал крови волхва, и склонился.
— Приношу свои глубочайшие извинения, достопочтимый волхв.
— Извинения приняты. — кивнул Берендей. — Так как на счёт Гордея? Ты перепоручаешь его мне?
— Именно так, поступайте с ним так, как подсказывает вам ваша мудрость. Отдадите мне его голову позже.
— Ну уж нет! Похороны — мой хлеб, господарь дознаватель! Что делать волхвам если вы начнёте забирать у нас трупы?!
— Ваша правда. — вздохнул облегчённо дознаватель, он уже порядком устал от этой возни с "горным демоном".
Ронья спешил вернуться в Соловьиную крепость, где его дожидалась молодая жена и ещё более молодая зазноба.
— Вот и славно. — хлопнул в ладоши волхв. — Пойдёмте дознаватель, посмотрим достаточно ли высоко подвесили его ваши люди.
Гордей связанный по рукам и ногам, висел на высоте в два человеческих роста над землёй. Верёвка была переброшена через толстую ветку старой лиственницы, росшей во дворе храма. Одним концом она надежно опутывала тело юноши, другим крепилась к вороту под окном покоев волхва. Открыв окно, Берендей мог в любой час дня и ночи посмотреть, как там поживает его пленник.
Когда все разошлись и двор храма опустел Гордей стал звать волхва.
— Берендей! Берендей, выходи я хочу поговорить!
— Ну что ещё? — волхв неспешно вышел во двор.
— Подойди ближе. — попросил пленник.
Волхв подошел.
— Вот он я. Чего тебе? — спросил, уперев руки в бока.
В тени куста у террасы притаилась Маженна она с интересом и тревогою наблюдала за этим разговором. Сердце девушки больно сжималась, когда она видела какие мучения доставляет Гордею верёвка, но ничего не могла поделать, а только молча жалеть парня.
— Почему ты не обезглавил меня? Ты опозорил меня! И ещё зовёшь себя волхвом! Ты разве не знаешь, как следует обращаться с воинами? — раскачиваясь на ветке, укорял Берендея Гордей.
— Вы только посмотрите какой дух! Не дух, а
