саму суть того или иного явления, в значительной степени способствуют привлечению внимания широкой общественности к поднятой проблеме. Другое дело, что сам по себе вопрос, обсуждаемый в буржуазной прессе, далеко не всегда оказывается достойным подобного мастерства.
Однако этого не скажешь о все чаще встречающемся на страницах печати выражении «кэс-сэки дзидай»: проблема «отсутствующего поколения» справедливо вызывает беспокойство всех гражданственно мыслящих японцев. Ведь речь идет о достаточно опасном явлении, никогда прежде не наблюдавшемся в японском обществе — о нежелании определенного и все растущего контингента молодежи участвовать в различных сферах общественной жизни. Наряду с этим японские средства массовой ^информации высказывают озабоченность растущим количеством самоубийств среди молодежи, различного рода хулиганскими выходками, террористическими действиями, тяготением определенной части молодежи к прямым актам; насилия. Особенно поражают при этом многочисленные сообщения о, казалось бы, немыслимых для японского общества случаях насилия молодежи в отношении учителей и даже родителей.
Существует мудрая пословица: благополучно то общество, где уютно старикам и детям. Что же лишает этих юношей и девушек свойственного молодости романтического стремления ко всему прекрасному, питающему надежды человека в ранние годы и помогающему мириться со многими невзгодами зрелых лет? Что делает их жизнь подчас столь неуютной?
Ответить на это однозначно вряд ли возможно, так как процессы, происходящие в обществе, влияющие на характер сложившихся в нем человеческих отношений, на психику людей, чрезвычайно сложны и противоречивы. Но все же некоторые причины неудовлетворения, разочарования молодежи определить можно. Ведь молодость— это тот период жизни человека, который связан сначала с домом, семьей, родителями, затем — со школой, товарищами, учителями и, наконец, с профессиональной подготовкой к взрослой жизни и, следовательно, с такими вопросами, как возможность получить образование и работу. Попробуем же проследить некоторые явления, которые в последние годы сопутствуют молодому японцу на этих ранних этапах его становления.
Рождение ребенка в японской семье окончательно закрепляет женщину в положении домохозяйки. Пока ребенок в колыбели, мать неотступно при нем. Когда он уже может сидеть, мать прикрепляет его ремнями к спине и повсюду таскает с собой. В магазинах, в уличных шествиях, на экскурсиях — повсюду, на каждом шагу можно видеть женщин с перетянутой крест-накрест грудью, с ребенком за спиной. После родов японка в прямом смысле слова «несет свой крест». Первые слова, услышанные и произнесенные ребенком, связаны с матерью, первые шаги он делает с ее помощью, от нее получает первые наставления, советы.
В городах японские дети дошкольного возраста нередко посещают детские сады. Что же касается обычного японского детского сада, то это скорее детская площадка, куда родители приводят малышей на короткое время. В детском саду ребят не кормят. Родители снабжают их завтраком «о-бэнто». Помимо домашнего «о-бэнто», нередко напоминающего обычный школьный завтрак, в Японии широко распространены готовые «о-бэнто», которые продаются в людных местах — на вокзалах, в поездах, на стадионах, в парках. Обычно это небольшая запечатанная деревянная коробочка, внутри которой палочки для еды «хаси» одноразового употребления, бумажная салфетка, вареный рис, кусочек рыбы и приправа.
Примечательно, что уже в японских детских садах стремятся воспитывать у детей чувство своеобразного коллективизма. Это проявляется даже в мелочах: ребятишек дошкольного возраста нередко одевают одинаково — желтые панамки, белые гетры, одинаковые штанишки и юбочки, через плечо яркие сумочки и термосы с горячим чаем. Не с этой ли безобидной унификации начинается воспитание того, что сами японцы определяют как «групповая психология», которая нередко приводит к внутренней зависимости, скованности личности.
Вместе с тем бросается в глаза большая самостоятельность, которая буквально с первых - шагов предоставляется японским ребятам в семье. Один известный американский педагог уверял, что в японском воспитании «нет никакой методы, кроме одной — расчета на авось», однако думается, что «метода» у японцев все же есть и заключается она в стремлении подготовить ребенка к суровым, порою жестоким законам жизни: к японской природе с ее тайфунами, цунами и землетрясениями; к законам высокоразвитого капиталистического общества с его жесточайшей конкуренцией, с бешеным темпом производства и жизни, к самому по себе японскому обществу, которое по традиции требует от человека сдержанности в проявлении чувств, большой выдержки, умения нивелироваться, стушеваться.
С детства японцам прививается знание национальных обычаев и истории страны.- Самые первые впечатления связаны для японского ребенка с нарядным кимоно, которое представляется ему самой удобной и красивой одеждой. Недаром кимоно — непременный атрибут любого праздника. Японские дети с раннего возраста традиционно совершают экскурсии по местам исторических событий, знакомятся с памятниками старины, присутствуют на красочных национальных праздниках, которые сопровождаются конными состязаниями, видят всадников и коней в специальных убранствах, не меняющихся уже много сотен лет. Прошлое наравне с современностью входит в сознание детей.
Узкие улочки древнего города, пустынные горные тропы, где на мирного путника нередко нападала разбойничья шайка, таинственный средневековый лес, где прятались знаменитые «семь самураев» Акира Куросавы — защитники обездоленных, борцы за справедливость,— все это ничуть не к!енее знакомо японскому мальчику, чем космический корабль, спутники, сверхскоростные поезда. Японская девочка, выбирая себе идеал женской красоты, наверняка колеблется между ультрамодной эстрадной певицей «касю» и нежным образом японской девушки прошлого.
Ежегодно 3 марта все девочки Японии отмечают свой собственный праздник. В каждом доме в праздничном углу устанавливается небольшой специальный комод-лесенка. Выстроенные на каждой ступени этой импровизированной лестницы особые куклы воспроизводят в миниатюре императорский двор эпохи Хэйан (X—XI веков). В этот день каждая мать старается приготовить наиболее вкусные блюда, нередко ей помогают маленькие дочери, ведь именно к ним должны прийти долгожданные гости. Вид специальных небольших кукол, выставленной перед ними миниатюрной посуды, крохотных изображений старинной мебели не меняется вот уже более 300 лет, но история необычного праздника ведет еще дальше — в глубь веков, к древнему обычаю обряда очищения, когда каждый год 3 марта все болезни и недуги тела символически переносились на небольшие бумажные фигурки, которые затем бросали в реку. Постепенно эти бумажные фигурки превращались во все более искусно выполненных кукол, которые, видимо, и послужили рождению, а затем и процветанию знаменитого в Японии ремесла профессиональных мастеров-кукольников.
Пожалуй, самое важное, что- уносит из своего детства каждый японец,— это «дух карпа». Красочное изображение карпа вплоть до последних лет было символом другого праздника — Дня мальчиков. Сейчас этот день празднуется 5 мая как национальный праздник детей. Карп олицетворяет готовность плыть против течения, мужественно противостоять трудностям жизни. Когда, привязав ребенка к себе за спину, мать не покрывает его
