а она еще долго сидела в оцепенении, глядя в осколок зеркала.* * *
Сон был чуткий, поверхностный, и от тихого стука в окно она сразу проснулась, вскочила, пригладила волосы. Рассвет едва набирал силу. Сквозь запотевшее стекло можно было различить расплывчатую фигуру командира.
– Они у питерского ОМОНа, – сказал командир, когда Ольга вышла на крыльцо. – Только вернулись с реализации… Можно попытаться проскочить к ним, если конечно, ты не передумала.
– Я не передумала! – решительно сказала она.
Командир посмотрел на нее долгим взглядом.
– Где бы мне такую жену найти, как ты? – тихо произнес он.
– Там, где помытые перроны и духовой оркестр, – ответила Ольга.
Он посадил ее на заднее сидение «уаза». Водитель, устроившись за рулем, надел через голову бронежилет и взвел автомат. Рядом с ним сел плечистый парень, обвешанный гранатами как новогодняя елка игрушками.
– Пулей! – наказал им командир и погрозил пальцем.
– Сделаем, товарищ подполковник! – заверил плечистый.
Поехали. Грунтовка юркнула в лес. Стало сумрачно. Ольгу знобило то ли от холода, то ли от волнения.
– А что такое реализация? – спросила она у парней.
Они переглянулись и, кажется, усмехнулись. Ответа она не дождалась. «Уаз» подскочил на ухабине, и Ольга несильно стукнулась темечком о металлическую раму. Водитель вдруг подал голову вперед, почти прижавшись лбом к стеклу.
– А это еще кто? – пробормотал он.
Ольга тоже посмотрела вперед. В предрассветном сумраке двигались смутные тени. Машина продолжала мчаться вперед, и вскоре можно было увидеть, как из лесу на дорогу выбежали люди с оружием в руках.
– Чехи!! – крикнул плечистый, вскидывая автомат. – Гони!!
Он приоткрыл дверь и вместе с автоматом высунулся наружу. Водитель вдавил педаль газа до пола. Ольга даже не успела испугаться, как по ушам ударила звонкая автоматная дробь.
– Пригнись! – крикнул ей водитель.
Она рухнула на сидения и от страха накрыла голову сумкой. Машину кидало во все стороны, мотор ревел как разъяренный бык, со всех сторон грохотали оглушительные выстрелы, на пол сыпались горячие гильзы.
Этот кошмар продолжался несколько томительных минут. Потом стрельба внезапно стихла. Ольга приподняла голову. Плечистый захлопнул дверь, но автомат все еще крепко сжимал в руках и смотрел назад через маленькое запыленное окошко.
– В рубашке родилась! – сказал он Ольге. – Считай, со смертью поцеловалась.
– Мне погибать нельзя, – ответила она. – Я обязательно должна Сергея Рябцева увидеть. С ним и целоваться буду.
* * *
Они въехали в какую-то деревушку и вскоре остановились у железных ворот. Водитель нетерпеливо посигналил. Ворота раскрылись, и «уаз» вкатился во двор. Кажется, когда-то это была школа или училище, а теперь здесь размещалось подразделение. Забыв о пассажирке, парни выскочили из машины и побежали докладывать о происшествии в лесу.
Едва она вышла из машины и закинула сумку на плечо, как все вокруг пришло в движение. Одновременно завелись три бронированные машины, стоящие во дворе. Застегивая на ходу амуницию, к ним побежали бойцы. Заклацали автоматы, зазвучали отрывистые команды. И вот машины с бойцами на броне выехали со двора. Прошла еще минута, и Ольга осталась во дворе одна. Посмотрела на окна: вдруг мелькнет родное лицо? Поднялась по ступеням, открыла скрипучую дверь.
В холле, за столом, заваленном какими-то журналами, сидит офицер и кричит в телефонную трубку. Он замечает Ольгу и машет ей рукой, чтобы остановилась.
– Только что выехали, говорю! Да, в полном составе!.. Нет, они первыми открыли огонь… «Уаз» шел без прикрытия… Хорошо!
Он опускает трубку и лезет в карман за платком, чтобы вытереть вспотевший лоб.
– С ума с ними сойдешь, – сетует он и, наконец, возвращается в реальность. – Вы к кому, такая красивая и молодая?
– Мне нужен сержант Рябцев, – произносит она и начинает мысленно молить Бога, чтобы он заставил этого шумного офицера сказать радостную весть. Но офицер смотрит на Ольгу с удивлением и произносит:
– А откуда он? Из разведки? Так разведчики только что по тревоге выехали в полном составе. Разве вы не встретили их во дворе?
Ольга отрицательно качает головой. В груди что-то нестерпимо жжет. Глаза закрывает пелена.
– И когда они вернутся? – едва слышно спрашивает она.
– Не думаю, что они долго будут там разбираться, – пожимая плечами, говорит офицер. – Банду ликвидируют – и обратно. А вы пройдите к ним в комнату. Там телевизор есть, можно музыку послушать.
Она кивает и на ватных ногах идет по коридору. Потом оборачивается.
– Скажите, а это очень опасно?
– Когда как, – уклончиво отвечает офицер и снова хватается за телефонную трубку.
* * *
Она идет вдоль ряда двухъярусных коек. Останавливается у ветхой тумбочки с оторванной дверцей. Не может отвести взгляд от фотографии, приклеенной полоской липкой ленты к боковине. На фотографии – она, Ольга.
Осторожно садится на койку, проводит ладонью по одеялу, подушке. Потом прижимается к ней щекой и закрывает глаза. Все… Конец пути.
…Наверное, она заснула. Очнулась от гула моторов и голосов. Она вскакивает и кидается к выходу.
– Приехали! – кивает офицер, сидящий за столом.
На улице – пыль, грохот. Лязгая железом, с брони спрыгивают бойцы. Ольга стоит на ступеньках и крутит головой, боясь пропустить Сергея. Напряжение достигает предела. С брони осторожно опускают безжизненное тело. Бойцы, стоящие внизу, принимают его и опускают на носилки. Тело прикрывают простыней… Ольга до боли прикусывает губу, чтобы не упасть в обморок. Двое парней берутся за носилки. Они несут их куда-то к торцу здания, под навес из рубероида. Ольга уже не может сдержать крик и бежит за ними. Останавливается перед носилками, падает на колени и сдергивает простыню.
Незнакомое, белое, как снег, лицо парня. Глаза полуприкрыты. Между губ запеклась кровь…
Она встает, отступает на шаг и бормочет:
– Простите… Простите меня, ради бога…
Ни слова не говоря, парни уходят под навес.
Ольга прижимает руки к груди, мнет курточку. Она вглядывается в пыльные смуглые лица парней, и ее охватывает чувство ужаса – ей кажется, что она забыла его лицо, и не может узнать. Не
