авторитет науки основан на принципиальном отказе комментировать вопросы, лежащие вне ее компетенции. К ним относятся, например, вопросы о ценностях и смысле, которые, как считается, нельзя разрешить опытным путем. Культурный и интеллектуальный авторитет науки зависит от ее абсолютной нейтральности в этических, политических и религиозных спорах. Об этом, в частности, говорил великий сторонник Дарвина Томас Г. Гексли (1825–1895): наука «совершает самоубийство, когда принимает что-либо на веру»[214]. Гексли сделал это драматическое утверждение в конце своей примечательной речи, произнесенной в апреле 1880 года в Королевском институте Лондона на праздновании «совершеннолетия» книги «Происхождения видов». Он был прав. Если науку захватят фундаменталисты – неважно, религиозные или антирелигиозные, – ее интеллектуальная целостность и культурный авторитет будут подорваны.
Наука – это нескончаемый поиск наилучшего понимания окружающего мира. Через сто лет мы будем смотреть на мир иначе, чем сейчас. Так, сто лет назад ученые считали, что Вселенная существовала вечно, сейчас же представления о ней совершенно иные: мы предполагаем, что Вселенная возникла путем Большого взрыва и сначала была огненным шаром[215]. Химик и известный философ науки Майкл Полани (1891–1976) однажды остроумно заметил, что ученые многое принимают на веру, но знают, что часть из этого в конечном итоге окажется ошибочным. Проблема в том, что ученые не могут сказать, что именно из их взглядов будет отвергнуто.
Сегодня большинство ученых считают, что дарвиновская теория естественного отбора наилучшим образом объясняет окружающий нас мир. Но, как справедливо отмечает сам Докинз, может статься, что и дарвинизм в конечном итоге будет пересмотрен, а возможно, даже и отброшен: «Мы должны признать возможность того, что на свет выйдут какие-то новые факты, которые заставят тех, кто в XXI веке придет к нам на смену, отказаться от дарвинизма или изменить его до неузнаваемости»[216]. Это утверждение вызвало у некоторых беспокойство, однако здесь Докинз абсолютно прав. Наука развивается за счет накопления данных с их последующим теоретическим осмыслением, и время от времени этот путь приводит к отказу от того, что прежде считалось верным.
Признание предварительного характера научных теорий – не то же самое, что релятивизм, когда каждый человек или поколение людей произвольно выбирают, во что хотят верить. Теоретические суждения делаются на основании накопленных фактов, которые постепенно приводят к тому, что историк Томас Кун назвал «сдвигами парадигмы», т. е. к радикальным изменениям во взгляде на окружающий мир[217]. Важность для науки мышления, основанного на фактах, трудно переоценить.
Наука научилась приноравливаться к своеобразию Вселенной, не пытаясь заранее предрешить ее устройство. Сам факт, что странности физической Вселенной невозможно предвидеть, ясно показывает, что рациональное мышление работает с открытиями, а не с готовыми решениями. Ученый спрашивает не «разумно ли это?», а «каковы причины считать это правдой?» Наука – это мышление, основанное на фактах.
Упор Докинза на фактологическое мышление заставляет его крайне критично относиться к убеждениям, недостаточно укорененным в наблюдениях. «Любовь к истине заставляет меня подозрительно относиться к твердой вере в то, что не подтверждается фактами»[218]. В этой связи в своих работах Докинз часто утверждает, что религиозная вера – это «слепое доверие при отсутствии доказательств, а то и наперекор доказательствам»[219].
Дискуссия о том, как мы генерируем и обосновываем наши мнения и убеждения, чрезвычайно важна и привлекает немало внимания. Вклад Докинза в эту дискуссию, как и вклад его оппонентов, следует приветствовать и воспринимать всерьез. Когнитивно-психологические исследования неоднократно показывали, что люди «склонны искать, вспоминать и интерпретировать факты так, чтобы они соответствовали их собственным убеждениям»[220]. Скрытые верования влияют на то, как люди обрабатывают информацию и делают выводы. Как религиозные, так и антирелигиозные взгляды зачастую сопротивляются всему, что угрожает их подорвать, оспорить или опровергнуть. Глубоко укоренившиеся предубеждения часто делают мировоззренческие установки «практически непроницаемыми для данных»[221], так как наблюдения интерпретируются таким образом, чтобы они согласовывались с существующими системами убеждений.
Один из наиболее озадачивающих аспектов антирелигиозной критики в исполнении Докинза – это его убежденность, что религия представляет собой форму «слепого доверия», отказывающегося от рациональных размышлений над наблюдениями и опытом. Несомненно, некоторые религиозные люди разделяют такой подход, однако он отнюдь не типичен. Очевидная неточность этого утверждения Докинза широко критиковалась как в религиозных, так и в атеистических кругах.
Так, оксфордский теолог Кейт Уорд критиковал Докинза за «систематическое осмеяние и демонизацию взглядов противника, которым тот всегда приписывает крайнюю наивность»[222]. Привычка Докинза искажать взгляды оппонентов, вероятно, является наименее привлекательной особенностью его работ. Она лишь подчеркивает герметичную замкнутость концептуального мира Докинза, его непроницаемость для подлинного взаимодействия с различными альтернативными концепциями, включая религию.
Начнем наше обсуждение роли доказательств в мировоззрении Докинза с рассмотрения его подхода к понятию «вера».
Вера как слепое доверие?
Вера – это «слепое доверие при отсутствии доказательств, а то и наперекор доказательствам»[223]. Эта впервые изложенная в 1976 году точка зрения определяет отношение Докинза к религии. В 1989 году он еще более заострил свои взгляды, вера стала квалифицироваться им как «своего рода психическое заболевание»[224]. Это же категоричное и безапелляционное утверждение вновь прозвучало в 1992 году во время выступления Докинза на Эдинбургском международном научном фестивале, где он изложил свои взгляды на взаимоотношения веры и разума, язвительно приписав вере интеллектуальную безответственность: «Вера – это великая отмазка, великий повод избежать необходимости думать и оценивать доказательства. Вера существует, невзирая на доказательства, а то и благодаря их отсутствию… Вере не позволено обосновывать себя аргументами»[225]. Четыре года спустя Докинз был назван «Гуманистом года». В своей благодарственной речи, позже опубликованной в журнале «Гуманист», Докинз изложил программу искоренения того, что он считает величайшим злом нашего века.
«Сейчас модно нагонять апокалиптические настроения по поводу угрозы, которую несут человечеству вирус СПИДа, „коровье бешенство“ и многие другие болезни, но я полагаю, что одним из величайших зол в мире является вера. Она сравнима с вирусом оспы, однако значительно труднее поддается искоренению. Бездоказательная вера – вот основной порок любой религии»[226].
Далее следует противопоставление веры и естественных наук, предлагающих фактологический подход к миру. «Любовь к истине заставляет меня подозрительно относиться к твердой вере в то, что не подтверждается фактами».
Здесь Докинз поднимает целый пласт вопросов о роли доказательств, фактов и веры как в науке, так и в религии. Это увлекательная тема, и мы должны быть благодарны ему за то, что он ей занимается. В этой главе мы затронем историю и философию науки, чтобы понять, действительно ли все
