тобой, — проникновенно сказал Гордэр, и в груди будто пламя вспыхнуло. Стало так тепло и спокойно, что я даже улыбнулась. — Попозже я постараюсь объяснить значимость традиций в Шиере.
Он покосился на Квелеенну и дёрнул уголком губ:
— Верховная жрица харгов красиво говорит, но не верь каждому её слову. Всё это гостеприимство преследовало лишь одну цель, скрепить союз дракона и человека. Внести смуту в отношения королевств и не дать шанс моему отцу отказать моей кагхании в титуле. Теперь, когда традиции Шиера нарушены, мне придётся отказаться от титула и наследования короны…
Он чуть наклонился ко мне и выдохнул:
— Чтобы остаться с тобой.
Глаза защипало, и к горлу подкатил ком. Прикусив нижнюю губу, я часто-часто заморгала, сдерживая слёзы.
— Да? А я подумала, что тебе не понравилось со мной этой ночью.
Он улыбнулся шире, и в глазах Гордэра заплясали чертенята.
— Понравилось, — низким вибрирующим голосом признался он, и по телу побежали марашки. — Очень понравилось. Но…
Замер, не договорив, а потом просто поцеловал меня, и все сомнения растаяли. Конечно, я понимала, что эта ночь будет иметь не очень приятные последствия для положения кагхана, но его слова меня тронули, и я прижалась к мужчине.
— Как бы то ни было, кагхан Ваиндр вполне мог догадаться о надвигающейся беде до того, как вошёл в мою пещеру, — хитро проговорила Квелеенна. Гордэр обжёг её гневным взглядом, и жрица улыбнулась: — Благодарности не нужно. Нам пора спешить, если не хотите, чтобы шар улетел без вас.
Одним жестом увлекла меня вперёд, а я оглянулась на кагхана, который поджал губы и молча последовал за нами. Хотелось вернуться к нему, но жрица не отпускала. Она вынула из меховой сумки тёмные лепёшки и протянула мне:
— Подкрепись по дороге. А я пока расскажу тебе сказку.
Лепёшки оказались пряными и сладковатыми, нечто среднее между пряником и лавашом. Насытиться удалось одной, а вторую я положила в карман, внимательно прислушиваясь к словам жрицы.
Когда-то люди нашего мира вели бесконечные войны друг с другом. Солнечное божество смотрело на зло, творящееся на земле, и плакало кровавыми дождями. Однажды божество решило вмешаться, соткало из облаков и пламени божественного дракона и отправило его на землю.
Божество хотело напугать людей, чтобы они объединились против общего врага. Когда божественный дракон опустился, осыпая всё вокруг искрами и обдавая паром, то его приняли за само божество. Даже огненное представление, пламенные кольца и кипящий дождь вызывали не страх, а радость и благоговение.
На земле наступил мир и процветание, и божественному дракону начали поклоняться, как некогда солнцу. Дракон поверил, что на самом деле равен своему создателю и решил последовать его примеру. Так он создал драконов, тёмных эльфов и фей. Божество рассвирепело и решило покарать своё творение. Солнце разделило его тело и душу.
Небесному дракону досталась душа и лучшие качества, а подземному тело и низменные желания. В мире наступило равновесие добра и зла, но однажды, когда подземный и небесный драконы сойдутся в битве, погибнет и солнечное божество, и наш мир.
И лишь небесная дева, явившаяся ниоткуда, остановит крах.
— И? — Я посмотрела на жрицу в ожидании продолжения. — Как она это сделает?
— Об этом легенды ничего не говорят, — ухмыльнулась Квелеенна и указала на шар, вокруг которого весело бегали дети. — Тебе придётся выяснить это самой.
Глава 22
Гордэр
Я много раз слышал эту легенду, но в конце жрица добавила новую для меня фразу. Для чего она это сделала? Впрочем, отец всегда говорил, что бесполезно искать логику в действиях харги. Они живут на изнанке мира, в пещерах скал определённой породы, неподвластной магии извне. Бодрствуют по ночам, отсыпаются днём и поклоняются подземному дракону.
Разве стоит прислушиваться к словам этих существ?
Нет.
Почему тогда меня так взволновала фраза про небесную деву?
Дана упала мне в объятия ниоткуда. Может ли она быть той самой девой из легенды харгов? Даже если так, она ведь не одна появилась, с девушкой в наш мир прибыли ещё три девочки.
Они сейчас весело бегали вокруг шара, медленно наполняющегося горячим воздухом. Харги использовали для этого магию и алые кристаллы. Спрашивать, что это за камни, бесполезно, подземные эльфы всегда стояли на страже своих тайн.
Малышки заливались весёлым смехом, толкая друг друга, и тут же бросались прочь, а та, кого коснулись, догоняла. Феи, рассыпая вокруг радужную пыльцу, от вида которой харги недовольно морщились, но терпели, порхали над своими любимицами.
Дана, стоило нам подойти, тут же бросилась к детям, а девочки с визгом кинулись от неё врассыпную. Я залюбовался женщиной, с которой меня свёл случай и чужие интриги. Почему харги из пещер выскочили, чтобы скрепить союз дракона и человека, я понимал. Не хотели снова быть невольно вовлечёнными в войну между теми и другими.
Но что с того отступнице Фэнрис? Зачем она подарила моей кагхании помолвочный браслет? Эта драконица давно отреклась от своего народа и отказалась от нашей веры. В последнем я её понимал, но предательства традициям простить не мог.
И почему она держала рядом с собой Валинру? Или девушка добровольно находилась около отступницы? Почему предала меня, я мог лишь догадываться.
— Красивая, — шепнул Дэдж на ухо, и я вздрогнул, выныривая из своих размышлений. Брат повторил: — Кагхания твоя, говорю, красивая. Она будто вся светится! Не из-за прошедшей ли это ночи?
Он хитро прищурился.
— Феи на неё пыльцы набросали, — процедил недовольно и с трудом оторвался от приятного созерцания. — Вот и блестит.
— Думаешь, это магия фей? — не поверил Дэдж.
Я не собирался рассказывать о том, что произошло. Скоро и сам узнает, когда я официально отрекусь от наследования трона в его пользу. Лишь бы сохранить рядом с собой этот прекрасный цветок…
Поймав себя на том, что снова смотрю на играющую с детьми кагханию, недовольно цокнул языком и направился в другую сторону. Брат поспешил за мной, понимающе посмеиваясь. Я одёрнул его:
— А где остальные пажи?
— Мальчики там, — Дэдж показал на поваленное дерево, на котором сидели дети.
На голове одного стояла фея и с завистливым интересом наблюдала за игрой девушки, детей и других фей, но покидать своего мальчика, чтобы присоединиться к веселью, не спешила. Я проговорил про себя имена пажей моей кагхании, вспоминая, кого как зовут.
— Матвей? — подошёл к детям, отметив, что второй стремительно завёл руку за спину. — Почему лишаешь
