в такт лошадиному шагу. Сначала лошадь шла медленно, неуверенно, фыркая, словно спрашивая: «А ты достойна, сможешь удержаться в седле?»
И вот уже лошадь бежит лёгкой рысцой вдоль моря, брызги летят из-под копыт, и Полина улыбается этому счастливому ощущению свободы. Ветер забирается внутрь, проветривает, забирая всё ненужное.
Впереди едет Лоренцо, бока красивого чёрного жеребца лоснятся, грива развевается, лоб Лоренцо блестит, он проводит рукой по чёрным волосам. Полина едет рядом, и всё, чего хочется в этот момент, – вскочить на лошадь Лоренцо, обнять его и скакать по мареммским просторам вместе.
Измождённые после прогулки, они сидели на песке.
– Это рай, столько простора…
Лоренцо обнял Полину и легонько поцеловал в мочку уха.
– Мне так хорошо на открытом просторе, я задыхаюсь в душных местах. Давняя история… А здесь – благодать.
Лоренцо продолжал целовать Полину в шею, не особо вникая в её слова. Полина закрыла глаза, жалея, что это не дикий пляж…
В Лукку вернулись поздно. На земле, по краям дорожек и крепостных стен, горели огни, въезд в город, арки и туннели подсвечивались изнутри. Ночь шла Лукке, как идёт красавице вечерний наряд.
– Аморе, останься у меня, – Лоренцо запустил руку в её белоснежные локоны и потянул легонько вниз.
Их ждала ещё одна страстная ночь…
Утром Полина проснулась от шёпота. Тихий женский голос спросил:
– Аморе, кофе?
Полина мгновенно открыла глаза и подскочила. Возле кровати стояла элегантная пожилая синьора с испуганными глазами. В руках дрожала изящная фарфоровая чашечка.
– Лоренцо?
– Мама?
Глава 15. Luccesia
Полина стыдливо прикрылась одеялом. Стройная дама в бордовом облегающем платье стояла, поджав губы.
– Я пойду, пожалуй, – сказала она резко и вышла.
Лоренцо встал, натянул штаны, поцеловал Полину в лоб.
– Можно мне в душ?
– Да, дорогая, прямо и налево.
Полина пересекла гостиную, шлёпая по бежевому паркету. Лоренцо жил в просторной квартире, слишком аккуратной и чистой для холостяцкой берлоги. Она вышла из душа и, вытирая волосы полотенцем, спросила:
– А… эта синьора… твоя мама?
– Да, аморе, её зовут Изабелла, вы обязательно познакомитесь, к тому же она живёт внизу, – сказал Лоренцо и протянул Полине чашечку кофе.
– Твоя мама живёт в этом же доме?
Полина не могла поверить своим ушам, она так тщательно анализировала его натальную карту. Деструктивного влияния мамы там не наблюдалось.
– Когда не стало отца, я предложил ей переехать ближе ко мне. Она хорошая, я уверен, что вы поладите. По крайней мере, для меня очень важно, чтобы моя женщина ладила с мамой.
Лоренцо поцеловал Полину в шею.
– Аморе, я без ума от тебя… Ты – моя королева.
Его лицо стало серьёзным, он взял Полину за подбородок и легонько повернул к себе.
– Не знаю, как ты, а я встречаюсь только с тобой, вижусь только с тобой… А ты?
– И я, – отозвалась эхом Полина.
Лоренцо встал и распахнул окно.
– Смотри, вся Лукка для тебя.
Полина вышла на террасу размером с её однокомнатную квартиру. Лоренцо жил на углу Корсо Гарибальди, впритык к крепостным стенам. С террасы открывался вид на каштановую аллею, пинии, кафедральный собор Сан-Мартино и бело-коричневую колокольню.
– Фантастика! Знаешь, сколько раз я проезжала мимо твоего дома и засматривалась на эту террасу. Думала, как бы хотела здесь жить.
– Мечты сбываются, – он обнял Полину и поцеловал в губы.
Вечером Лоренцо пригласил Полину в ресторан, а после ужина она опять осталась у него. Она ночевала каждую ночь, маму больше не встречала.
– Он идеальный, – делилась Полина с подругой, – страстный, огненный знак, красавец.
– Без недостатков – так бывает? – дразнила её Марина.
– Пока ни одного, но мы встречаемся всего неделю. Слушай, Марина, при одной мысли о нём у меня мурашки по всему телу, – зажмурилась Полина, лелея воспоминания о прошедших ночах.
В одну из пятниц Лоренцо написал, что хочет показать свой загородный дом. В субботу после обеда они выехали из города. Проехали мимо надписи Lucca, перечёркнутой красным, затем – Lunata.
Сначала асфальтированная дорога шла между рядами одноэтажных и двухэтажных домов с редкими кипарисами у ворот. Потом дорога стала просёлочной, появилось больше полей и огородов, они упирались в неровный, склеенный вразнобой ряд домов, разноцветных, с разными поверхностями, крышами и формами ставень. Некоторые напоминали куски пирогов, словно от дома отрезали половину, оставив разрезанную часть голой, неоштукатуренной. В общих дворах, la corte, играли дети, взрослые развешивали бельё, что-то ремонтировали, красили, из садов доносились звуки газонокосилок. За домами вставали холмы в складках от игры солнца и тени.
Дорога юлила, и снова мелькали сельские бары, стены, обклеенные афишами и объявлениями то об умерших жителях, то о приезжих циркачах, кресты, лики Мадонны, снова поля и колыхающиеся на ветру зелёные моря пшеницы. Скоро дорога поднялась вверх, к полям прибавились лохматые оливковые деревья и полоски виноградников.
Они въехали в деревню Петроньяно, миновали виллу Гамбаро, хозяйский дом с большим садом.
– Мама хорошо знает хозяйку, мы покупаем у Карлы масло. На вилле живёт семья, а гостей принимают напротив.
Возле гостевого дома виднелась траттория, под белыми навесами завтракали туристы. Дальше, на горе, стояла местная церковь, рядом – бар, казавшийся совершенно заброшенным из-за пыльных окон и потрескавшегося фасада. Однако внутри сидели посетители. Такие же потрёпанные жизнью, как вывеска над баром.
Лоренцо остановил машину.
– Смотри, какой вид! Вот она, любимая луккезия, здесь столько пеших маршрутов! Ты любишь ходить пешком?
Полина пожала плечами. Велосипед стал её любимым видом передвижения, ходить по холмам казалось ей довольно сложным.
– Да нет же, это тебе не Трентино, здесь даже мама с подругами гуляет.
На горизонте холмились синие, потянутые дымкой вершины, у подножия лежала долина, утыканная оливковыми деревьями, кустами и редкими кипарисами. Вдалеке прижимались друг к другу домики, виднелась ещё одна церковь.
– Это деревня Сан-Дженнаро, – указал Лоренцо на церковь, – там и находится мой дом. Как вы говорите, дача. Сан-Дженнаро и Граньяно – соседние деревни с неаполитанскими названиями. Сан-Дженнаро, кстати, имя главного святого Неаполя. Когда-то, во время чумы, две неаполитанские семьи – Сан-Дженнаро и Граньяно – переехали сюда, под Лукку.
Они доехали до деревушки в пару домов, оставили машину у входа в город. Спускались тесными улицами, занятыми цветочными горшками. Местный колокол звал на службу; в гору, тяжело дыша, поднимались старушки и старички, бежали дети, шли родители.
Напротив церкви стоял большой дом. Лоренцо открыл ворота, распахнул все ставни, окна террасы выходили на долину. Несмотря на май, Лоренцо разжёг камин.
Вечером ужинали в простой охотничьей траттории неподалёку. Местные холмы были не такими гладкими, как те, что в Долине Орча. Здесь ландшафт был более диким, беспорядочным,
