не удалось увидеть совсем ничего и убедиться в том, что его вещи все еще внутри.
Как долго он простоял у окна?
Одну-две минуты. Потом быстро вернулся в фиакр и поехал дальше: Железнодорожная набережная, 8.
Как его встретил господин Гаванский?
Господин Гаванский некоторое время рассматривал его в дверной глазок, не произнося ни слова, как будто не веря своим глазам, а потом, шумно дыша, надевал халат.
Что потом сделали нежданный гость и хозяин?
Они сердечно пожали друг другу руки, и, обменявшись прямо в прихожей несколькими любезными репликами, поспешили, по предложению гостя, послушать новости в 20.00 по Гринвичу.
О чем думал гость, когда, возбужденный траминером, развивая свою эффектную голландскую защиту (1.Cf3,f5; 2.g3,Cf6 и т. д.)?
О том, как однажды они со своим родным братом, с которым, повстречавшись (1937) и не видевшись до этого лет двадцать, уже минут через десять исчерпали все темы для разговора, и потом долго молчали, чтобы, в конце концов, сыграть в шахматы и прервать неприятное и тяжкое молчание, наступившее после краткой беседы.
На что пожаловался хозяин гостю, а гость хозяину?
Хозяин пожаловался на свою дочь, которая собиралась выйти замуж за какого-то проходимца, на все более мучительный гастрит, на боль в пояснице, на одышку, на усиливающуюся близорукость, на зубную боль, на бессонницу, с которой он борется выпивкой, а при отсутствии выпивки — пилюлями и аспирином, на облысение, на потерю мужской силы, на потерю памяти, клаустрофобию, канцерофобию, обжорство и инфантильную жажду сладкого; гость согласился с хозяином, что тоже страдает от большинства его проблем (боли в пояснице, усиливающаяся близорукость, бессонница, которую ничем не унять, клаустрофобия), и добавил к ним еще следующие: боязнь ночи, боязнь завтрашнего дня, боязнь людей в униформе, боязнь собак (канофобия), боязнь Бога, страх смерти, страх ада.
Скрыл ли гость что-нибудь от своего хозяина?
Из уважения к известной религиозной толерантности хозяина, гость умолчал о том, что его выгнали из купе первого класса, как и о своей галантной встрече с попутчицей, с вдовой военного времени, которая вплоть до момента (когда его любезно попросили покинуть купе первого класса) сидела напротив него, и на мгновение ему удалось поймать взглядом кусочек пышной белизны ее чресел у истока черных шелковых чулок, и которой он позже прочитал две-три стихотворные строфы, а потом, при последней встрече, по-кавалерски с ней попрощался, жестом значительным и недвусмысленным: приподняв шляпу.
Скрыл ли что-нибудь хозяин от своего гостя?
Что проходимец, который обхаживал его дочь, по профессии коммивояжер, хотя и носит ортодоксальную венгерскую фамилию Фекете, на самом деле сын некой Рахили.
Каких общих знакомых они вспомнили?
Господина Драгутина Флориани, судебного пристава, который в 1924 году в сеансе одновременной игры на девять столов победил некоего Отто Титуса Блати из Будапешта; господина Рихарда Энгла, страдавшего клаустрофобией, который в 1938 году бросился под колеса скорого поезда, оставив молодую вдову и двух дочек; господина Тихомира Петровича, чин. мин. фин., который примерно в тысяча девятьсот двадцатом году вернулся из Парижа с буйной черной шевелюрой, утверждая, что гормональное лечение ему не только вернуло утраченную волосатость, но и мужскую силу; господина Андриана Фегера, который два года назад повесился из-за нестерпимых головных болей; господина Максима Фрейда, примариуса, расстрелянного 24 января 1942 г., мозг которого, выпавший из черепа, весь день пролежал в подтаявшем снегу на углу Милетичевой и Греческо-Школьной улиц; какого-то Шандора (фамилия неизвестна), который мог выпить три литра домашнего розового залпом; господина Йована Гонджу, могильщика, убитого на кладбище, вместе с женой и ребенком; муниципального живодера Хелмара Белу, с которым они несколько раз выпивали в трактире у Вайнгебеля, у католического портала, и который недавно расчленил тело жены и потом бросил его в Дунай; торговца А. Циглера, которого парализовало; господина Белу Штернберг, старшего инспектора ж/д, который в декабре 1941 г. бросился под товарный поезд у путепровода, написав в своем прощальном письме, что решился на этот шаг из-за «общего хаоса»; господина Миксата Кона, оптового торговца, расстрелянного вместе с семьей (жена и трое детей); господина Жарко Узелаца, пекаря, которому отрезали усы и уши, но он остался жив; господина Пайю Шварца, по прозвищу Герц-Шварц, которому проломили голову топором, а потом бросили в Дунай, под лед; госпожу Кенигову, учительницу, которую венгерские солдаты сначала изнасиловали, а потом закололи штыками; господина Шайнбергера, по прозвищу Шани, который в припадке безумия выстрелил себе в рот из охотничьего ружья; господина Джордже Станковича, типографского рабочего, который загадочным образом исчез год назад, выйдя купить пива у бакалейщика Циглера; господина Дезидера Гутмана, инженера, три года назад сорвавшего стоп-кран в скором поезде Нови-Сад-Будапешт, объяснив это тем, что ветром унесло его шелковый платок, дорогое воспоминание; госпожу Фишер, вдову, которая от пережитого страха заболела сахарной болезнью и страдает опасной бессонницей; господина Антона Буарова, финансиста, который по неизвестным причинам оказался в сумасшедшем доме; господина Джулу Береса, нотариуса, который женился пять раз, из них четыре раза на вдовах; господина Аладара Зихермана, писаря, прыгнувшего в колодец, когда за ним пришли, чтобы отвести на венчание; господина Марко Капамаджию, портного, который погиб в своем собственном доме, вместе со всей семьей из шести человек, когда собирал кустарные бомбы; господина Жарко Благотича, врача, выбросившегося из окна в здании следственной тюрьмы; господина Иосипа Костича, кладовщика на вокзале, который писал стихотворения десетерацем[13] о скором конце света; господина Адольфа Зингера, врача, которому в тюрьме без наркоза ампутировали ноги; господина Мартона Бесермени, который стрелял себе в голову из револьвера; господина Арпада Кертеля, адвоката, который при транспортировке спрыгнул с загоревшейся баржи в Бечей и утонул; господина Булата, инженера и иллюзиониста, который, входя в здание вокзала, вместо пропуска на входе показал свой табель за третий класс начальной школы, единственную вещь, которую он смог найти в своем ограбленном доме, и которому удалось при помощи каких-то психических манипуляций, при помощи все того же табеля, доехать аж до Америки, откуда он дал о себе знать своим родственникам в Н.-С.; господина Дежё Балинта, старшего судебного пристава, у которого из-за каких-то гормональных нарушений начали расти груди; господина Филиппа Ульмана, оптика, который совсем недавно оставил семью и переселился в пустую собачью будку, воображая, что он бешеная собака; господина Адама Манди, офицера, который распорол себе живот саблей, пытаясь подражать харакири, что ему не удалось, потому что умер он от инфекции; господина Ивана Попова, хозяина кафе, которому жена в приступе безумия подала неощипанную курицу, только вынув ей глаза вязальной спицей, а он от ужаса начал есть курицу вместе с перьями и
