его Величество прогресс покамест почему-то не добрался.
Пришлось выбираться в коридор и включать свет.
Так и есть: 6.00.
Во всяком случае, именно такое время показывал его наручный хронометр Первого московского часового завода — пожалуй, самого знаменитого в Стране Советов.
А что? Изделие «1‐тип» или, как говорят в народе, «Кировка»[11], — признанный эталон советского качества!
Выходит, внутренний будильник не отказал, не подвел и, как прежде, работает в штатном режиме — несмотря на все тяготы, невзгоды и лишения последних лет.
«Сейчас протру глаза, обуюсь-оденусь — и вперед за орденами!»
Но что это?
Оказалось, в доме не спит еще кто-то. Бродит, бедняга, взад-вперед по квартире, изучает-осваивает общее пространство, шаркает ногами, сморкается.
Кто бы это мог быть?
Риторический вопрос!
Мы с вами уже знаем, что на новом месте Мыльникова почему-то не хочет брать сон. А вот агенту Вождя об этом пока не известно ничего.
Но…
Не будем подгонять его, торопить почем зря выстроенные по Божьему велению события.
Сейчас двое наших героев непременно встретятся в широком коридоре и мигом согласуют свои намерения, все выяснят, обо всем договорятся.
Так и случилось.
— Ты куда? — вполголоса поинтересовался академик, как только Ярослав появился у него в «прицеле».
— На улицу, — тщательно зашнуровывая моднющую резиновую обувку американской торговой марки «Keds» (привычного названия «кеды» тогда еще не существовало в помине; во всяком случае, в рабоче-крестьянском государстве), тихонько признался секретный сотрудник. — Хочу возобновить ежедневные тренировки.
— Меня с собой возьмешь?
— А выдержите?
— Что именно?
— Марафон, — усмехнулся Плечов.
— Напомни, сколько это в километрах? Вроде как чуть больше сорока…
— Сорок два кэмэ сто девяносто пять мэ.
— Нет. Не сдюжу. Давай начнем с меньшей дистанции.
— Да я и сам столько не потяну! — рассмеялся секретный сотрудник, добавляя голосу громкости по мере приближения к достаточно удаленной от спальни кухне. — Ну а хотя бы пятерочку километров осилите?
— Не обещаю.
— Ладно… Тогда побежим по ближайшему кольцу. Это два с половиной километра.
— Пойдет, — согласился академик.
— Одолеете один круг — и баста, коль совсем плохо с дыхалкой будет. А ежели терпимо — отправитесь со мной на следующий заход. И так до бесконечности.
— Уговорил, мой юный друг.
— Какой у вас размер обуви?
— Сорок первый.
— Ну, такого у меня, по всей видимости, нет. Сейчас пороюсь в кладовке; найду что-то похожее — и свистну!
— Не свисти — денег не будет; я ведь и так все время рядом. Под рукой.
— Да я не в прямом смысле, а в переносном. Будь вы помоложе, сказал бы: стукну по уху. Ласково.
— Только попробуй! — пригрозил Мыльников. — Да… Если будет возможность выбрать, запомни: сорок второй в моем положении гораздо лучше, чем сороковой. Натереть сейчас мозоли никак нельзя. «Планов громадье». Как у пролетарского поэта.
— Кстати, моего любимого.
— И моего тоже. Несмотря на все творческие разногласия, лежащие в основном в области идеологии.
— Вот… Держите, — не включая свет, секретный сотрудник пошарил в темном помещении (где искать, он приблизительно знал) и, спустя мгновение, протянул Мыльникову коробку с парой новенькой спортивной обуви, выпуск которой в аккурат перед войной наладила знаменитая французская фирма «Spring Court» специально для теннисистов; эти кроссовки подарил профессору Фролушкину один из его парижских приятелей, сам сверх всякой меры увлекавшийся популярной на западе игрой. Федор Алексеевич так ни разу их и не надевал.
— Идеально! — объявил Дмитрий Юрьевич, примерив обновку. — Взлетаем, товарищ спортсмен?
— Пора, — подтвердил Ярослав и, аккуратно притворив за собой тяжелую дубовую дверь (практически ручной работы), начал спускаться вниз по скользким, только что вымытым ступенькам, придерживаясь для страховки за перила.
Однако академик все равно чуть было не опередил более молодого (и подготовленного!) коллегу. Оказалось, он поскользнулся еще в самом начале этого пути и теперь с криком «мама» летел вниз.
К счастью, Плечов успел перекрыть траекторию свободного полета незадачливого ученого.
— Спасибо! — только и выдавил Мыльников.
И еще…
Благодарно пожал руку своему спасителю.
* * *
Одного круга ему хватило с лихвой.
Преодолев обозначенное выше расстояние, Мыльников следом за своим тренером-наставником устало шмыгнул во двор «профессорского дома» и без сил плюхнулся на первую попавшуюся скамью.
— Все. На первый раз хватит. — Он стянул с себя майку и вытер ею пот со лба. — Теперь, надеюсь, с каждым днем дела пойдут все лучше и лучше. Через недельку сравним результаты.
— Ой, не зазнавайтесь, дорогой Дмитрий Юрьевич! — охладил его пыл секретный сотрудник. — Между нами почти четверть века. Разный «моторесурс» — разные возможности.
— Согласен, как ты любишь выражаться, — тяжело вздохнул академик. — В свое время на средних дистанциях мне не было равных во всей стране: как-никак мастер спорта СССР; мог получить и заслуженного, но, как всегда, где-то не сдержался, распустил орган, который без костей, — я имею в виду язык — и вылетел навсегда из списка… Эх, скинуть бы червончик-другой годков, тогда б мы и посмотрели: кто — кого!
— Вы во дворе останетесь или отправитесь домой? — приседая, полюбопытствовал Ярослав, которому, казалось, все нипочем — такой может запросто еще десяток кругов намотать и при этом, как говорят в простонародье, не «задыхаться» (ударение на «ы», пожалуйста).
— Здесь. Дождусь тебя, — лаконично обозначил свой выбор философ.
— Что ж… Тогда я побежал, — сообщил его молодой коллега.
— Удачи! — пожал плечами Мыльников.
— И вам того же, — ответил Ярослав.
* * *
На кухне было идеально чисто: пол блестит, посуда вымыта и аккуратно расставлена по местам. Однако Ольга все еще не сидела без дела: одновременно что-то подогревала на плите (правда, это «что-то» доходило до нужной кондиции без ее прямого участия) и собирала (а вот в этом случае «сачкануть» не получится никак) оставшиеся крошки — там, где их не смогла достать мокрая тряпка.
— Чай пить будете? — спросила она, прижимаясь к пропахшему потом супругу.
— Обязательно! — кивнул Ярослав.
— Мойтесь и приходите, — строго распорядилась Фигина. — Сбор через десять минут.
— По пять на каждого, — Плечов толкнул в бок старшего коллегу. — Вы первый, товарищ академик.
— Есть! — покорно согласился тот.
— Какие у нас планы? — остановил его Ярослав.
— Это ты у меня спрашиваешь?
— А то у кого же? Не я же шептался вчера с профессором Лосевым. Половину дня в аудитории и полчаса на ступеньках.
— Ах, да, — вспомнил Дмитрий Юрьевич. — Мы договорились встретиться в полдень в университетской библиотеке.
— Почему так поздно?
— Алексею Федоровичу нужно время, чтобы разыскать одного нашего общего знакомого.
— Общего для вас с ним или со мной тоже?
— Для всех нас — и Ольги Александровны, надеюсь, в том числе, — мгновенно сориентировался «светоч науки» и спросил хозяйку: — Милочка, вы сегодня
