едва не выронила банку с кофе.
— Что?
— Я говорю — зашла бы к нам, что ли. Мама о тебе вспоминала…
Алена села напротив Бориса, посмотрела в его ясные синие глаза.
— Калерия Львовна обо мне вспоминала? — медленно повторила она. — Господи, Боря, не смеши меня!
— Я серьезно! — Борис даже как будто немного обиделся. — Она, знаешь ли, тут недавно заявила, что ты была единственной женщиной, которую она хотела бы видеть своей невесткой.
Алена сначала онемела на некоторое время, а потом принялась безудержно хохотать. Калерия Львовна хотела видеть ее своей невесткой!..
— Алена… — Борис взял ее за руку. — Алена, перестань. Все в этом мире меняется… Мама тоже изменилась.
— А ты? — неожиданно спросила Алена, с трудом успокоившись.
— Я тоже изменился, — тихо произнес Борис, не выпуская ее руки. — Правда — так и не смог забыть тебя. Знаешь, я тоже думаю, что ты — это самое лучшее, что было в моей жизни.
— Потому и пришел? — тоже тихо спросила она.
— Ага. Такой день… — Он поднес ее ладонь к губам, нежно поцеловал. Борис Бугров всегда отличался исключительной нежностью. Когда-то Алена плавилась в его объятиях, точно воск. Или как масло на раскаленной сковородке…
— Боря… — с тоской пробормотала она, не понимая, заплакать ей или снова начать смеяться.
— Молчи, пожалуйста, ничего не говори пока! Я… Господи, если бы ты знала, как я бездарно прожил эти годы, бездарно и глупо… Два раза был женат. Одна — стерва, дрянь, ни стыда, ни совести — ушла к моему другу, Вовке Козлову… Ты ведь помнишь его?
— Немного, — выдавила из себя Алена.
— А вторая, Олеся, поначалу казалась таким ангелом — сама невинность! Мама была от нее в восторге:
«Олесенька, профессорская дочка, московская принцесса, ангел, святая, иже херувимы…» — передразнил он с горечью. — Дочку мне родила, тоже Олесей назвали.
— И что?..
— Ангел переродился в демона. Женщина сухая, жесткая, жестокая, властная, не терпящая никаких возражений, иначе — смерть! Вот какой оказалась моя Олеся… С дочерью не дает встречаться — ни мне, ни маме, квартиру пыталась отсудить, но тут уж мама прибегла к своим связям, ничего у женушки не получилось. Теперь мы с ней судимся, чтобы хоть иногда была возможность видеть малышку!
— Ужасно…
Борис залпом выпил кофе.
— Я дорого заплатил за свою ошибку, — продолжил он с новыми силами. — Расстался с тобой, боясь каких-то жалких трудностей… Если бы можно было вернуть все назад! А ты была так бескорыстна, чиста, отважна… Ты бы никогда со мной не поступила подобным образом!
— Что уж теперь вспоминать! — Алена попыталась улыбнуться. История Бориса ее взволновала. — Сколько девочке?
— Четыре годика… Она меня уже тоже ненавидит, понимаешь?..
— Ужасно, — мрачно повторила Алена. — Мне очень жаль тебя, Боря. Тебя и твою дочь.
Борис заморгал быстро-быстро, а потом опять схватил Алену за руку.
— Послушай… Мы ведь можем все исправить, да?.. Ты одна, я тоже один. И мама теперь смотрит на жизнь по-другому! Ты веришь в чудеса? — с подъемом воскликнул он. — Я этим утром проснулся и понял — мне нужна ты. Только ты. Собирайся…
— Куда? — опешила Алена.
— Ко мне, куда же еще! — засмеялся Борис. — Мама ждет, столько всего наготовила…
На Алену напала тоска — ко всему прочему, ей стало жаль и Калерию Львовну, своего давнего недруга.
— Боря… — нахмурилась Алена. — Я… я даже не знаю, что мне делать.
— Господи, ты еще сомневаешься! — Борис вдруг вскочил, обнял ее, принялся лихорадочно целовать — в нос, в глаза, в уши, куда попало — поскольку Алена инстинктивно начала отворачиваться от него. Такого напора она никак не ожидала.
— Боря… — пискнула она, но Борис ее не слышал. Он держал ее крепко, от его губ невозможно было спрятаться.
— Милая… самая хорошая… солнышко…
В этот момент раздалась трель домофона.
— Кто это? — быстро спросил Борис, замерев.
— Не знаю… — Алена наконец вырвалась из его объятий.
— Ты ждешь кого-то?
— Никого я не жду! Симка, может быть, или Костя… — Алена выбежала в коридор и сняла трубку переговорного устройства. Борис незамедлительно последовал за ней. — Кто там?
В трубке гудела объемная тишина.
— Кто? — шепотом спросил Борис.
— Неизвестно! — тоже шепотом ответила Алена. — Наверное, мальчишки балуются… Кто там? — снова громко спросила она.
— Алена, это я, — отозвалась трубка голосом, который тоже невозможно было забыть. — Открой мне, пожалуйста.
Алена машинально нажала на кнопку, открывающую внизу дверь.
— Ну, кто это? — нетерпеливо спросил Борис.
— Алеша… — упавшим голосом произнесла она.
— Алеша?
— Ну да, мой муж… Бывший, то есть.
Борис моментально подобрался.
— Что ему надо? — строго спросил он.
— Откуда я знаю! — закричала Алена. — Наверное, насчет развода пришел поговорить… Боря, я тебя прошу — посиди пока на кухне, а? Я с ним быстренько разберусь.
— Понял. Если что, то я…
— Я сама, я сама с ним разберусь! — Алена чуть ли не силой затолкала Бориса обратно на кухню.
Через минуту в дверь вошел Алеша. Они не виделись год, а разговаривали в последний раз весной, уже и не вспомнить, по какому поводу…
— Привет! — сказала Алена, изо всех сил стараясь выглядеть естественно.
— Привет, — тихо ответил муж, почти бывший. Быстро разделся у вешалки, прошел в комнату — в джинсах и свитере, которые Алена помнила еще по прошлой с ним жизни. — Вот ты как, значит, тут живешь… О, старый знакомый! — увидел он рояль. Потом повернулся к Алене.
Алеша, он же Алексей Алексеевич Голубев, тридцати трех лет (на год младше ее), выглядел точно так же, как и год назад. На миг Алене даже показалось, что они и не расставались… Пепельного оттенка мягкие волосы, довольно длинные, заложены за уши, внимательный взгляд светло-карих глаз, маленькая родинка на щеке — это был он, ее муж.
— Алена… Вот что, Алена, нам с тобой надо очень серьезно поговорить.
— Да, Леша? — терпеливо отозвалась она.
— Я дурак, — сказал он. — Ты знала, что я дурак?
— Почему ты так говоришь?
Алеша нервно засмеялся, потом подошел к окну — начинались сумерки, лиловые тени бежали по снегу. И — никого, кроме старухи с таксой. Наверное, весь остальной народ усиленно готовился к Новому году…
— Прекрасный вид. Послушай… — Он постучал ногтями по стеклу и спросил, не поворачиваясь: —…Послушай, ты меня еще любишь?
Алена молчала.
— Алена!
«В самом деле, люблю ли я его? — подумала она. — И почему он спрашивает? Неужели тоже, как и Боря, мечтает вернуть прошлое? Вот дела…»
— Не хочешь отвечать? Что ж, я тебя понимаю… — неловко засмеялся тот. — А вот я тебя люблю. До сих пор люблю.
— Любишь? — растерянно переспросила она, чувствуя в горле комок. — Но
