оружия, чтобы причинять боль другим. Но при виде бинта, закрывающего его левое ухо, я вспоминаю о том, как он мне нравится.
– С тобой все в порядке? – спрашиваю я его.
– Никаких разговоров! – кричит в ответ стражник.
– О, отвали, – говорит ему Элани. – Нет ничего плохого в том, что она задаст пару вопросов. Давай, Зива.
– Келлин? – спрашиваю я.
Наши взгляды пересекаются.
– Я в порядке. Мне помогли. Мои условия для сна оставляют желать лучшего, но никто не причиняет мне вреда.
– Пока, – говорит тот же стражник. – Если не хочешь, чтобы это изменилось, тебе лучше не медлить. Приступай к работе.
Вот почему они привели Келлина. Чтобы держать меня в напряжении. Чтобы заставить меня быстрее выполнить свою работу. Я должна снабдить магическим оружием целую армию.
Это то, чего я больше всего боялась несколько месяцев назад, когда мы спасались от Киморы.
Теперь это стало моей реальностью.
Укус отчаяния силен, но я не могу позволить этому яду проникнуть внутрь. Если есть способ вытащить нас обоих отсюда, я собираюсь его найти. Я выиграла себе немного времени, чтобы подумать. Убедила Рависа, что не могу просто колдовать над оружием, которое он уже сделал, – что, конечно, было ложью. Я могла бы разогревать их одно за другим и сразу же колдовать над ними.
Но теперь мне разрешено начать процесс с нуля. Наверняка пройдут недели, прежде чем я закончу хоть одно оружие для принца. Я буду тянуть время при каждом удобном случае. Но должна показывать всем видом, что делаю все, что в моих силах.
Ради Келлина.
– Мне нужен фартук и перчатки, – говорю я Элани. – И покажи мне, где хранятся материалы.
Нас окружают не только стражники. Около семи мужчин и женщин стоят в моей новой кузнице и ждут. Довольно скоро я понимаю, что они – моя команда. И они ожидают инструкций.
– Эм…
Темра – единственный человек, который когда-либо был в кузнице вместе со мной, и я поражена тем, как больно это вспоминать. Прошло слишком много времени с тех пор, как я слышала ее голос, видела, как она смеется. Что, если я больше не увижу ее? Неизвестность может убить меня раньше, чем это сделают стражники Рависа.
Я пытаюсь навести порядок в голове. Я задвигаю все мысли о сестре на задворки своего сознания. Беспокойство о ней лишь отвлекает от моей текущей задачи.
Мне нужно разговаривать с людьми. Рассказывать им, как они могут мне помочь. Я смотрю на Келлина как на напоминание о том, почему я должна это сделать. Почему я должна отбросить тревогу, забыть о дискомфорте. Переплетя пальцы и опустив взгляд в пол, я бормочу инструкции.
Если кузнецы и сочли меня странной, они ничего не говорят. Равис явно дал им хорошую мотивацию работать. Они таскают мне железную руду. Разжигают печь. Управляют мехами. Начинают выплавлять сталь. И я сразу понимаю, в какой я беде. Все идет слишком быстро.
– Нет, позвольте мне самой, – говорю я женщине, наполняющей тигель древесным углем.
Я беру его, сама готовлю смесь, а затем помещаю ее в печь, которая уже разогрета благодаря человеку, работающему с мехами.
Другая группа уже закончила заполнять еще один тигель, и они передают его мне для проверки. Когда все готово, его добавляют в печь. Затем третий и четвертый. Целых пять тонн в печи одновременно. Затем Элани ведет меня в другую кузницу, где я проделываю то же самое. Снова и снова.
С каждым новым тиглем, добавляемым в печь, у меня в животе нарастает тяжесть.
Кузница раньше была местом, где я чувствовала себя в безопасности. Где я чувствовала себя уютно и счастливо.
Теперь она стала моей тюрьмой.
Теперь именно здесь я буду создавать то самое оружие, которое используют, чтобы угрожать всему, что я когда-либо знала.
Глава 7
Каждую ночь я падаю в постель с болью в мышцах. Я давно не работала столько времени без остановки. Мне нравится ощущение жжения в руках. Это значит, что я становлюсь сильнее. Но это изматывает меня, и мои помощники настаивают на том, чтобы помогать мне, когда я больше не могу наносить удары сама.
Вдобавок ко всему от постоянного пребывания в окружении людей я все время ощущаю тревогу. Это изматывает само по себе. Из-за этого я не сплю допоздна, просто чтобы какое-то время побыть в одиночестве. В противном случае у меня нет времени на размышления. Нет времени, чтобы вернуть себе внутреннюю силу.
Они каждый день приводят Келлина в кузницы, но не причиняют ему вреда. Я не даю им повода для этого. Я кую, формую, нагреваю металл мечей, которые мы изготавливаем. Если Равис предпочитает полутораручные мечи, я сделаю их для него.
Мы не прерываем работу, чтобы перекусить. Работники с кухонь приносят еду в кузницу в одно и то же время, и мы едим по очереди. В кузницах никогда не бывает тихо. Кто-то всегда что-то делает. Едва хватает времени, чтобы вздохнуть.
К шестому дню боль в моих мышцах превращается в тупую пульсацию. Я выучила имена всех мужчин и женщин в моей команде и даже иногда забываю, что они находятся рядом. Временами, когда я слышу звук только моего стучащего по металлу молота или смотрю на раскаленную добела сталь острия меча, я представляю, что вернулась домой и занимаюсь любимой работой.
А потом кто-нибудь задает мне вопрос, или стражник выкрикивает угрозу в адрес Келлина просто ради забавы.
Тогда я вспоминаю, где нахожусь, и меня охватывает страх.
Когда это становится невыносимым, я поднимаю глаза, смотрю на забинтованную голову Келлина и вспоминаю, чего стоит неудача. Этот ужас изо дня в день борется с моим гневом. Я не хочу, чтобы с Келлином случилось что-то плохое, но в то же время я сама готова избить его за то, что он сделал меня рабой воли Рависа.
Элани никогда не отстает от меня, постоянно наблюдая за всем, что я делаю, и она регулярно пытается завязать со мной разговор.
– Как давно ты колдуешь над металлом?
– Ты колдуешь своей волей или своим голосом?
– Ты слабеешь, когда используешь свою способность?
Я не знаю, действительно ли ей любопытно, или это Равис приказал ей устроить допрос. В любом случае я отвечаю, чтобы у окружающих Келлина стражников не было повода причинить ему вред.
– С тех пор как мне исполнилось девять.
– И то и другое.
– Не совсем.
Иногда она сама занята работой: штопает плащи, рубашки или платья. Но по большей части она
